Из прочих можно упомянуть «Немецкую молодежь Востока». Эта организация реваншистских землячеств входит в «Немецкое кольцо федеральной молодежи» (объединение официально признанных молодежных организаций), но находится на грани исключения из-за своей откровенно реваншистской пропаганды. Впрочем, на этой грани она держится давно, что отнюдь пи лишает ее членов спокойного сна. Повальная терпимость в ФРГ к правому экстремизму служит надежной гарантией.
Вот несколько примеров такой терпимости.
Па молодежной вечеринке несколько офицеров из высшего учебного заведения бундесвера в Нойбиберге распевают нацистский гимн Хорста Весселя[7], выкрикивают нацистские лозунги. Начальство расценивает это как «пьяную выходку», не более. Инцидент удается замять. Лишь через полгода информация о нем просачивается в прессу. Возникает вопрос о возбуждении уголовного дела. Однако процесс начинается три года спустя (весной 1980 года) в Мюнхене. Он входит в историю как «процесс бундесвера». К тому времени становятся известны и другие подобные случаи. В Гамбурге, например, слушатели высшего учебного заведения бундесвера распевают в пивной нацистские песни. Это признал на процессе в Мюнхене юридический советник министерства обороны ФРГ. Судьи не нашли в поведении офицеров состава преступления.
В апреле 1979 года в Дюссельдорфе слушалось дело группы неонацистов. Главаря, рыжеволосого Дитера Штурма, вели по коридору двое полицейских. Фоторепортеры приготовились снимать.
— Не смей фотографировать! Опусти объектив, а не то двину в морду! — вышел из себя неонацист. Он подскочил к журналисту и попытался ударить его. Полицейские успели скрутить ему руки в последний момент.
Рядом на скамье подсудимых еще 8 человек. Самому молодому — 24 года, самому старому — 66. Подсудимые ведут себя развязно.
— Плевать мы хотели на всех! — вызывающе бросает один.
Их обвиняют в том, что в ночь с 19 на 20 апреля в харчевне «Цур пост» они отмечали «день рождения фюрера» и по этому случаю явились туда в эсэсовских мундирах. Все они члены организации, именующей себя «Народно-социалистским движением Германии — Партией труда».
В перерыве между заседаниями многие зрители проявляют сочувствие к обвиняемым:
— Фашисты? Какие же они фашисты? Выпили лишнего, вот и расшумелись!
Прокурор не разделяет этого мнения и считает это примером того, что в ФРГ «все еще царит повседневный, примитивный фашизм».
Страшное признание! Но присяжные, похоже, так не думают и проявляют снисхождение. Приговор: денежный штраф и лишение свободы на… 4 месяца. Условно!
В июле 1978 года банда Кюнена устроила в деревне Лентферден в Шлезвиг-Гольштейне «праздник памяти Гитлера». Более 100 неонацистов совершенно распоясались. Дело дошло до стычки с полицией. Результат: 20 чиновников получили тяжелые ранения. Кюнена арестовали, но через неделю отпустили. С точки зрения правосудия состава преступления опять недостаточно.
Михаэль Кюнен. В лапы этого ловкого «крысолова» угодил и Герберт К. после переезда семьи в Гамбург. Пребывание в рядах «военно-спортивной группы» Гофмана послужило хорошим «пропуском» в АНС.
Встреча состоялась в пивной. Там было много таких же, как Горберт, ребят 17–20 лет. Жажда приключений и неправильно понятое «товарищество» привели их к Кюнену. Им доставляет радость соревноваться в том, кто громче споет первые строфы «Дойчланд юбер аллее» («Германия превыше всего»).
«Дойчланд юбер аллес…» Немецкий поэт Гофман фон Фаллерслебен написал эту песню 130 лет назад. Тогда она действительно была песней «всех немцев». Он написал ее в знак протеста против местничества курфюрстов и королей, против разобщенности городов. «От Мааса до Мемеля» — эти слова служили паролем тех, кто выступал за единство Германии снизу. Потом пришел Бисмарк. Он погнал Германию в 1870 году в изнуряющую войну против Франции. Развивавшемуся капитализму в Германии требовалось единство сверху. И Бисмарк оказал капиталу эту услугу. Германия получила монарха. Короли и князья в Версальском дворце принесли присягу кайзеру — прусскому королю Вильгельму. В 1933 году песня фон Фаллерслебена стала гимном германской расы «сверхчеловеков». Под звуки этой мелодии нацисты разгромили Веймарскую республику. В 1945 году первые две строфы были запрещены. 3-я строфа стала национальным гимном Федеративной республики. Пение первых двух строф по-прежнему запрещено.
Но именно их распевают неонацисты. Разумеется, запретный плод сладок. Но дело не в этом. Молодежи сызмальства внушают мысль о единстве немецкой нации. «Германия должна быть единой», — убеждают учителя в школах. «От Мааса до Мемеля», — добавляют они мысленно, а иногда и вслух. Не беда, если школьник не знает, что Маас протекает по территории Бельгии, Голландии и Франции и что литовский город Мемель, захваченный в ХIII веке тевтонцами, в 1923 году был возвращен Литве и с тех пор на картах мира именуется Клайпедой. Вполне достаточно, чтобы ученик проникся идеей «единства». Националисты не признают послевоенных границ: всю ГДР и часть территории Польши и Советского Союза они включают в состав «единой Германии».
Да и как не включать, если конференция земельных министров по делам культов приняла неслыханное решение, разработав принципы «единообразного изображения Германии». Отныне на всех картах и в учебниках будут изображаться границы Германии 1937 года, совсем как на той листовке ХДС, о которой я говорил вначале. Реваншизм возведен в категорию общеобразовательных рекомендаций. Стоит ли удивляться, что многие школьники считают пение запрещенных строф песни фон Фаллерслебена чуть ли не своим патриотическим долгом.
Нацистами, как известно, не рождаются, ими становятся. В Федеративной республике много ребят, у которых есть обоснованное ощущение, что на их претензии и упреки никто не обращает внимания. Отсутствие партнера по диалогу, как в обществе, так и в политике, отсутствие того, кто помог бы найти свое «я», проявить свои способности, не может не сказаться на развитии личности. Подростки и юноши чувствуют себя одинокими и покинутыми. Но они хотят казаться большими и сильными. Такие в первую очередь подвержены заболеванию правым синдромом. Их привлекает культ силы, символика фашизма. Они легко усваивают предрассудки: против иностранных рабочих, коммунистов и вообще против левых.
Основной закон провозглашает, что с прошлым покончено. На практике все выглядит иначе. Консерваторы в судах, школах и вузах при каждом удобном случае стараются равнять молодое поколение на «образцы» морали и нравов прошлого.
Средства массовой информации культивируют антикоммунизм, а ведь это еще один мосток к правоэкстремистской идеологии. Согласно результатам одного опроса почти каждый второй молодой парень согласен с тезисом «разгромите коммунизм!». Страх перед коммунизмом питает праворадикальные организации новыми кадрами.
Вместе с критикой истэблишмента, существующего строя, с появлением в конце 60-х годов в ФРГ левого терроризма в молодежном движении возникла новая волна, вызванная бессилием государства перед целым рядом внутренних проблем. Но наличие левых террористов выдвинуло на передний план и правых. Оба этих течения нередко противопоставляют одно другому, а ведь у них много общего. Это легко обнаружить, даже не углубляясь в сравнение методов «борьбы».
Один из лидеров правого экстремизма, Фриц Ульрих Бундт, как-то похвастался: «С парнями из КПГ-МЛ и КПГ легко договориться. У нас много общего, например требование единой Германии. Некоторые маоисты переходят к нам. Так было в Нижней Саксонии и в земле Северный Рейн — Вестфалия. Один парень, Кирхман, даже из руководства. Мы и маоисты — вот был бы неплохой союз! Мы показали бы, на что способны!»
7
Вокруг этого имени в молодежной среде нередко возникают дискуссии. Дело в том, что сначала нацистская пропаганда, а затем правая печать ФРГ возвели Хорста Бесселя в ранг «героя и великомученика». Кем же он был на самом деле? Штурмфюрер СА Хорст Бессель в свое время пописывал стишки и печатал их в нацистской газете «Ангриф» («Нападение»), В 1930 году он увлекся берлинской проституткой и был убит в пьяной потасовке. Нацисты тут же объявили это «делом рук красных». Геббельс был в то время гаулейтером Берлина и ухватился sa предоставленную возможность. Неудачливого штурмовика превратили в «жертву красного террора». Один из его стишков, отличавшийся особым фанатизмом, срочно переложили на музыку. «Марш Хорста Бесселя», который нередко ошибочно называли песней «Хорст Вессель», нацистская верхушка вскоре сделала «вторым» партийным гимном НСДАП.