— Чёрт, — выдохнул я.
До машины оставалось метра три, не больше, когда эта волна достигла меня. Я услышал, как позади меня что-то затрещало, воздух по периферии заискрился и стал красно-фиолетовым, волосы на затылке встали дыбом, меня укололо в оголённую кожу на спине рядом с царапиной, и затем волна, оторвав меня от земли, прошла сквозь меня.
Было очень больно, я попытался закричать, но не смог — время совсем остановилось, я повис в воздухе посреди этой волны, я кроме неё больше ничего не видел. В тело будто воткнулись тысячи мелких иголок. Мне стало нестерпимо жарко, настолько, что мне захотелось содрать с себя кожу. А потом время продолжило своё течение.
Волна прокатилась дальше, быстро рассеиваясь, до машины она уже добралась значительно ослабленная, а после неё исчезла совсем. Я пролетел остаток расстояния по инерции, меня швырнуло на крышу автомобиля и протащило вперёд, по лобовому стеклу и капоту, пока я не свалился на землю. Тело снова свело жестокой судорогой, но быстро отпустило — похоже, мне снова повезло. Будь я на пару метров ближе к Алексею, то я бы… я бы… я не знаю, во что бы я тогда превратился. Но ничего хорошего со мной точно бы не произошло.
— Ни хрена себе! — крикнул Джон, вытаращив глаза.
Мотор наконец-то завёлся, похоже, электрическая волна способствовала этому, Джон выскочил из машины и втащил меня в неё на заднее сидение, затем сам сел за руль. Мотор взревел, и автомобиль резво бросился наутёк. Кто-то по нам открыл стрельбу, заднее стекло тут же осыпалось на меня, я, борясь с задеревеневшими мышцами, попытался стряхнуть с себя осколки. Затем мне даже удалось слегка приподняться, чтобы увидеть, где мы едем.
Мы неслись на всех парах вниз по склону прямо к пристани, до которой было метров триста. Уклон, к сожалению, оказался небольшой, так что попасть по нам стрелявшим позади нас было только чуть сложнее.
— Ты живой? — крикнул Джон, не оборачиваясь.
По бокам начали мелькать небольшие шаровые молнии, выжигающие землю в месте соприкосновения, Джон отчаянно крутил баранку, пытаясь уклониться от возможных попаданий. У меня появилось ощущение дежавю.
— Пока да, — прохрипел я.
Надо отдать должное этой электрической волне, что меня поразила — я ненадолго согрелся, хоть теперь у меня и горело всё тело.
— Хреново выглядишь, — заметил он, глянув на меня через зеркало заднего вида.
— Косметичек не ношу. Где Наумов?
— Возле пристани, вылезает из машины.
— Чёрт, хорошая новость бы не помешала сейчас.
— Есть такая: я не вижу на пристани охранников.
Я с облегчением выдохнул — хоть что-то. Ещё немного, и мы догоним Наумова и отберём у него Сашку. Алексей и все его пособники остались позади, и, может быть, мы даже переживём остаток этого дня. Через пару десятков метров выстрелы прекратились, даже Алексей, похоже, окончательно отстал от нас, мы благополучно добрались до пристани. Джон вылез сам и помог выбраться мне — у меня плохо сгибались ноги. Чувствовал я себя совсем отвратно, голова трещала так, что, казалось, сейчас точно развалится на куски или лопнет, как переспелый арбуз, кожа стала красная, как у рака, и пахла гарью, а кровь на мелких ранах запеклась до чёрной корки. Хорошо хоть мне не так холодно, похоже, воздух у воды был значительно теплее. Небо начинало медленно чернеть, поднялся слабый ветер с воды, которую покрыла мелкая рябь. Похоже, приближался ещё один дождь.
Наумов уже успел скрыться в единственном здании на пристани — наполовину отреставрированном строении с выбитыми здоровенными окнами с правой стороны высотой в два этажа. Внутри была небольшая площадка, на которую, должно быть, разгружали груз с прибывающих катеров. При желании, в здании можно было даже поместить довольно большую яхту, если, конечно, убрать мачту с парусами. Мы с Джоном кое-как доковыляли до этого здания и вошли внутрь. Наумов был возле двух небольших спортивных катеров и пытался вытолкнуть на катер упирающегося Сашку.
— Ни с места, ублюдок! — крикнул Джон, направляя пистолет на Наумова.