Я ступил на узкую тропинку, петлявшую среди высоких сосен и множества могил самого разного качества, и петлял до тех пор, пока не упёрся в могилу, возле которой она стояла. На могильной плите лежало несколько ромашек и пара конфет. Я перешагнул через низенький свежий забор, и, взяв одну из конфет (при этом Анна на меня неодобрительно посмотрела), взглянул на выгравированное изображение на плите.
Я заметил, что большинство её ран уже успело зажить, по крайней мере, на лице, в отличие от моих.
— Ему она всё равно больше не понадобится, а я голоден, — я пожал плечами и съел конфету, скомкав фантик и сунув его в дырявый карман. — Ты его знала?
— Видела пару раз, — кивнула она.
Подул слабый ветер, и мне на нос упала крупная снежинка. Стало совсем холодно, ветер задувал в небольшие дырки, прожжённые электричеством в моей куртке, и я окончательно промёрз. Я тут же поблагодарил себя за то, что догадался надеть шапку, заметив, как тёмно-рыжие волосы Анны быстро покрываются снегом.
— Странный был парень, — сказала Анна, выдохнув облако пара. — И способность у него оказалась ещё страннее — беспонтовая слизь какая-то.
— Не такая уж и беспонтовая, — вспомнил я. — Благодаря ей он выскользнул из наручников, а руками его вообще схватить невозможно было.
— Но его всё равно жалко. Ты же знаешь, что это с ним сделал его отец?
— Да. Жалко его было. Но моего брата мне жаль ещё больше.
— Прости, я не хотела, чтобы так всё закончилось. Если бы не я, то ты бы смог…
— Не извиняйся, — остановил её я. — Если бы ты не пришла, то здесь сейчас лежали бы и я, и Сашка, и Джон.
— И Наумов. Мне очень жаль твоего брата, Коль.
Она утешительно обняла меня, и затем внезапно сказала:
— Господи! Да ты дрожишь весь! Сейчас, подожди…
Я не знаю, что она сделала, наверное, включила свою способность, и я внезапно ощутил исходящее от её тела тепло. Я согревался в её объятиях, наблюдая, как на её волосах быстро тает снег.
— Удобно, — заметил я, хотя моя голова тут же забилась совершенно другими вещами.
Чёрт, как же редко кто-то вот так тепло обнимает меня.
— Да, есть немного. Согрелся?
— Ага, спасибо.
Она отстранилась от меня и, как мне показалось, слегка покраснела от смущения.
— Есть важные вести, — сказала она, отмахиваясь от крупных снежинок, стремившихся благодаря ветру залепить ей всё лицо. — Наумов отвертелся от всех обвинений, хотя я до сих пор не понимаю, как.
Я вздрогнул, и у меня внутри всё сжалось до состояния сингулярности.
— Мы же знали, что его поддерживает правительство, — заметил я. — К тому же, у него офигеть сколько денег — коррупцию никто не отменял.
— Верно, — согласилась она. — Но сегодня утром он созвал пресс-конференцию прямо у себя в палате и объявил, что подаёт в отставку. Он уходит из правительства, значит, такой поддержки у него, как раньше, не будет. Это единственная хорошая новость.
— Я думаю, ничего не изменится, — не согласился я. — Вся поддержка у него была неофициальная, солдат он в любом случае не имел права использовать, как и другие вещи проворачивать. Я думаю, что теперь ему плевать, кто он официально. Ничего не изменится, хотя, ему на некоторых фронтах, может быть, станет чуть труднее работать, и придётся чуть больше давать на лапу — вот и всё.
— Блин, умеешь ты всё испортить, — она замялась. А затем сообщила мне ещё одну весть, далеко не такую приятную, как предыдущая: — Алексей сбежал из больницы.
— Дерьмо, — я пнул шишку под ногами. — Когда?
— Три часа назад. Убил трёх санитаров и двух полицейских, приставленных к нему как охранников.
— Что ж, хреново. Все враги на свободе.
— Но Наумов уж точно не возьмёт его обратно, да и тот, я думаю, зол на него.
— Думаешь, они начнут враждовать?
— Вполне возможно.
Мы ещё какое-то время постояли, каждый раздумывая о своём. Я думал о том, что Наумов в последнее время уж больно часто стал терять своих подручных. Мужик он не глупый, а это означает, что если у него есть ещё кто-то, подобный нам, или появится в скором будущем, то к нему он изменит своё отношение. В какую сторону — не знаю, но боюсь, что в худшую для нас. О лояльности он точно задумается.
Я спросил Анну, что будет дальше с ней, собирается ли она дальше скрываться или же будет действовать активно.