У меня из головы никак не уходила Анна. Стоило нам разминуться возле склада, как она — что? Сразу же после того, как со мной познакомилась, направилась ко мне домой и накачала бедного пацана этим самым RD, который я так услужливо вытащил из горящего здания для неё? Чёрт, если смотреть под таким углом, то получается, что это я виноват. Ясен пень, что столько ампул ей явно не только для личного пользования! Не надо было этого делать. Нужно было задержать её как-то, арестовать что ли хотя бы, не знаю… Расспросить обо всём. О наших способностях, об RD, об этом складе, о фармацевтах, о том, как она во всём этом замешана. Почему она сожгла склад? Ведь именно из-за RD, она точно поставила перед собой цель уничтожить ту партию, вот только непонятно по каким причинам, их может быть великое множество. Но при этом она не гнушается не только принимать эту наркоту, да ещё и мне советовать делать то же самое. И ещё она не удивилась тому, как легко я узнал её имя, люди обычно реагируют совсем иначе — одни возмущаются, думают, что я за ними слежу, другие наоборот — восхищаются моей догадливостью, даже не предполагая истинную причину. Она не реагировала на меня агрессивно, даже более того — она почти флиртовала со мной, все эти улыбки-ухмылки и прочие её «штучки», так зачем, спрашивается, она сделала то, что сделала? «Попробуй». Хочет мне показать, что будет, если принять RD? Но я уже видел, что стало с Сашкой в этот момент. Может, дело в том, что Сашка не такой, как я? У него же нет никаких особых способностей, в отличие от меня и Анны, быть может, на нас RD влияет как-то по-другому?
Стоп. С чего я вообще взял, что Анна знает или хотя бы подозревает о том, что я обладаю особым даром? Слова «такой же, как я» ничего не значат, я мог воспринять всё не так, как есть на самом деле, вложить в эти слова совсем иной смысл и выдать желаемое за действительное. Да, она управляла огнём в моём присутствии, но она же его не вызывала! Она использовала спички как балаганный актёр, и странное поведение огня наверняка можно объяснить как-то ещё. Устойчивость к жару? Спецодежда плюс толика моего буйного воображения. Вполне может быть. Но как же хорошо всё вписывается в общую картину, если она не только обладает даром, но и знает, что я — тоже. Она так же может знать, что дар передаётся по наследству, значит, велика вероятность его проявления и у моих родственников, например, у проживающего со мной родного брата. Он менее защищён по сравнению со мной в любом плане, его личность ещё формируется, и его легче склонить к приёму наркотиков. RD как-то влияет на наши способности, например, заставляет их проявляться раньше положенного срока, и таким образом она хочет показать мне это. Но зачем, опять же? Нет, всё это не более чем допущения, ведь я ничего не знаю, и мне почти не помогает то, что рассказал мне Рома.
И что теперь будет с Сашкой? Конечно, он принял только одну дозу, но эффект вон какой оказался, к тому же, Рома упоминал, что препарат вызывает быстрое привыкание, что если ему хватит одной дозы для этого? Я его вылечу, в этом нисколько не сомневаюсь, но как тогда на меня посмотрят родители, когда узнают об этом? А они ведь точно узнают, они созваниваются регулярно с ним, это я с ними общаюсь только при необходимости. Легко представить, что мать закатит истерику, а когда, успокоившись, залезет мне в разум и узнает всё остальное, то вообще вызовет ураган. С отцом в этом плане проще — он грозно посмотрит на меня и снова прочтёт длиннющую лекцию о том, какой я безответственный. Хорошо хоть у него нету никаких сверхъестественных штучек. Но его я боюсь гораздо больше мамы, и слышать от него упрёки гораздо больнее. Собственно, именно поэтому я и уехал тогда в Питер, а Сашка год протерпел и ломанулся вслед за мной. Эх, Саня-Саня, подвёл я тебя.
Внезапно дверь в палату отворилась, чем выдернула меня из пучины собственных мыслей, и в дверном проёме показалась группа людей. Среди них было несколько врачей в белых халатах, репортёр местной газеты, фотограф, и Наумов собственной персоной в сопровождении высокого худого парня в сером пальто до самых щиколоток.
Какого чёрта?!
Я вскочил со стула и лихорадочно задёрнул ширму, чтобы ни Наумов, ни пресса не увидели Сашку.
— А здесь у нас лежат пациенты с передозировкой различными химическими веществами, — один из врачей говорил с репортёром, а тот быстро строчил в мелком блокноте, фотограф при этом сделал пару снимков врача.
Наумов заметил меня и, обойдя прессу, вошёл в палату.
— Николай! — вид у него был серьёзный донельзя, но он приветливо мне улыбнулся и протянул руку, чтобы поздороваться. — Безумно рад Вас видеть!
Я опешил. При предыдущей нашей встрече я ясно дал ему понять, что, в отличие от него, я его видеть совсем не рад, а он с каждым разом становится всё дружелюбнее по отношению ко мне. Улыбается, протягивает руку, оплачивает мои больничные счета. Хорошо, первое и второе можно списать на присутствие прессы, но…
— Что Вам нужно? — прямо спросил я. Прозвучало это настолько грубо, что врачи умолкли и повернулись ко мне, репортёры тоже, а человек в пальто захотел было ко мне приблизиться, но его вовремя остановил Наумов.
— Это ни к чему, — сказал он ему. — Всё в порядке.
Человек в плаще мне не понравился уже с того момента, когда я его увидел в первый раз, а теперь, когда он подошёл ко мне ближе, он стал мне нравиться ещё меньше. Высокий, но лицо слишком худое, с выступающими скулами и глубоко посаженными глазами, черноволосый, да к тому же ещё и на лице застыла гримаса, будто он постоянно испытывает боль и оттого злится на всё его окружающее. И взгляд у него цепкий, колючий, словно током бьёт.
Наумов, похоже, решил заменить солдат на кое-кого попрофессиональнее, например, на телохранителя или личного киллера. Судя по размерам его пальто, под ним можно спрятать базуку — никто и не заметит.
— Что Вам нужно? — с небольшим нажимом повторил я.
— Мы проводим небольшую экскурсию, — несколько поспешно ответил один из врачей, однако, не подходя к нам и оставаясь в коридоре. — Господин Наумов в сопровождении прессы является её непосредственным участником.
— А зачем господину Наумову понадобилась экскурсия по больнице? — спросил я, загораживая собой ширму, к которой Наумов проявлял нескрываемый интерес. — Совесть проела дырку в желудке?
— Я, мой юный друг, финансирую эту поликлинику, и мне очень интересно, как и на что расходуются выделяемые мной средства.
— А с каких это пор министерство транспорта финансирует больницы?
— Министерство транспорта тут ни при чём, — ответил за него врач. — Господин Наумов — частный инвестор.
— Вот как? — удивился я.
Я хотел было попытаться их выгнать и снова остаться наедине со своими мыслями, но не успел. Должно быть, диализ, наконец, возымел эффект, и Сашке полегчало, он зашевелился и застонал.
— А-а-а… — еле слышно донеслось из-за ширмы.
В коридоре этого точно не было слышно, но мне хватило того, что это услышал Наумов. Если у него в голове и вертелись мысли уходить из палаты, то сейчас они отошли на второй план.
Я обернулся и заглянул за ширму. Сашка, лежавший до этого спокойно, сейчас елозил, однако оставаясь в бессознательном состоянии. Он вспотел, волосы прилипли к его лицу, а одеяло опутало его ноги, когда он попытался его рефлекторно сбросить (дурная привычка).
— Тёмные мысли… — пробормотал Сашка, не открывая глаз.
Я буквально затылком ощутил, как взгляд Наумова воткнулся мне в спину — при прессе заглянуть за ширму он не мог, но он мог стоять и слушать.