За три часа полета мы пересекли все острова, расположенные к северу от Канады. Знаменитый американский ученый и исследователь Вильямур Стифансон провел на этих островах четыре года. Землю Бенкса он прошел вдоль и поперек несколько раз. Несмотря на большое желание рассмотреть повнимательнее эту землю, я чувствую непреодолимую потребность в отдыхе.
В 16 часов 15 минут вышли на берег Канады. Ура! Мы уже в Америке. Под нами Пирс-Пойнт - пункт, который я сотни раз просматривал на карте, готовившись к полету.
При очень хорошей погоде, отдыхая на высоте 2700 - 3000 метров, мы дошли до Большого Медвежьего озера. Теперь у нас есть связь с Америкой. В 20 часов 05 минут самолет выходит на реку Макензи. Наша широта 64°, долгота 124°. Маршрут идет прямо на юг. Но высокие вершины облачных гор снова преграждают путь. Даем мотору еще раз полный газ. В нарушение всяких графиков Самолет послушно полез вверх. Высота 4400 метров, затем 5700. Сначала лавируем между громадами облаков, но они уже почти сомкнулись и образуют внизу сплошной слой. Земли не видно. Влево, то есть к востоку от самолета, весь горизонт затянут высокими облаками, которые еще тысячи на две метров выше нашего самолета. Решаем, что будем обходить облака справа, то есть к западу.
Временами в просвете облаков под самолетом проглядывают горы. Они угрюмые, серо-стального цвета. На склонах выделяются белые полосы снега. Мы пересекли горы Макензи. Облачность окончательно сомкнулась, и казалось, самолет плыл по огромным застывшим волнам океана. Стремимся на запад, где видна голубая полоска неба. На юг свернуть нельзя. Все занято высокими облаками разгулявшегося циклона.
Кислород быстро убывает. У меня осталось только 20 атмосфер; пишу об этом записку Байдукову, который сидит в пилотской кабине. Он неодобрительно покачивает головой. В 22 часа 35 минут высота 6150 метров. Из мотора выбрасывает воду. Ему много раз подбавляли воды из резервного бачка. Но в 22 часа 50 минут обнаруживается, что альвейер уже не забирает воду из бачка. Байдуков поднимает шум - "давайте воды". Я пошел проверить, действительно ли бачок пуст. Отвернул пробку, опускаю линейку. Она суха. Сейчас добавим воды из резинового мешка. Валерий помогает мне его достать. Мешок с самого отлета стоит вертикально у заднего сиденья. Более 45 часов мы не переставляли и не перекладывали его - и вот результат. Мешок холодный и твердый. Вода замерзла. Но где-то внутри слышно бульканье. Финкой режем мешок пополам, и литров пять холодной воды течет в бачок. Байдуков работает альвейером, и мотор на время утоляет свою жажду. Надолго ли? Лед из мешка разбиваем на мелкие кусочки и кладем на вогнутую крышку бачка под мое сиденье. Тает он очень медленно.
Начинается новый день - 20 июня. Но это по Гринвичу, и меня не занимает. Недостаток кислорода сказывается с возрастающей силой. Пропускаю прием по радио в 24 часа и два очередных срока передачи. В 0 часов 40 минут у меня и у Валерия кислород иссяк. Байдуков знаками требует карту, просит показать местонахождение самолета. Я ползу на четвереньках к первому сиденью, но силы мне изменяют. Неприятный позыв к рвоте, головная боль, соображаю с трудом. Ложусь беспомощно на масляный бак. У Валерия из носа показалась кровь.
По расчету мы уже достигли побережья. Теперь можно снижаться, и в 0 часов 48 минут начинаем пробивать облака вниз. Через 12 минут вздох облегчения. Самолет вынырнул из облаков на высоте 4000 метров. Внизу второй слой облаков, и в просветах темнеет вода. Путь ясен. Немного к берегу и вдоль него на юг и юго-восток. Мы над Тихим океаном.
В 2 часа 10 минут передаю по радио: "№ 42. Пересекли Скалистые горы, идем над морем вдоль берега. Все в порядке. Беляков".
Временами сквозь облака проглядывают прибрежные острова. У берегов рябь и буруны. Белая цена, как кружево, окаймляет суровые темные скалы. У нас высота 3500 метров, можно жить и без кислорода. В 3 часа принимаю Анкорредж. Длинная радиограмма со сведениями о погоде. В горах она плохая. Теперь это нам не страшно, так как горы слева, а над водой препятствий никаких нет.
Вдоль западного берега Канады идем между двумя слоями облаков. Берег нам виден, как огромное количество темных скалистых островов, что-то вроде финских шхер. Очертание островов нельзя разобрать. Дальше на берегу горные цепи с дикими и угрюмыми снежными вершинами и снегом по склонам. Населенных пунктов не видно.
В 3 часа 40 минут повторяю радиограмму, сообщающую, что мы пересекли Скалистые горы и идем вдоль побережья. Теперь у меня в радиожурнале запись идет русскими словами, но латинскими буквами. Объясняюсь по-русски, а также с помощью нашего небольшого кода. Небо сверху начинает проясняться. Солнце все более и более склоняется к закату, предупредительно напоминая о том, что когда-нибудь для самолета наступит ночь.
4 часа 42 минуты. Наступил срок астрономических наблюдений. Теперь надо изловчиться взять секстаном высоту Солнца и Луны по естественному горизонту. Открываю верхний люк и высовываюсь из самолета. Поток холодного воздуха обжигает нос и щеки. Пальцы в перчатках быстро стынут. Надо работать проворнее. Наконец с большим трудом высоты измерены: Солнце совсем низко у горизонта. Ищу на карте положение точки, для которой вычислена высота Солнца и Луны. Вот она, точка № 25, для нее вычислены высоты. Две сомнеровые линии на карте дают позицию самолета у островов Королевы Шарлотты.
Вместе с Валерием рассматриваем землю и без труда "узнаем" северо-восточную оконечность островов Грахам. Передаю по радио: "№ 43. Все в порядке. Находимся острова Королевы Шарлотты. Бензосчетчик 10462. Беляков". Доходит ли наше донесение до Москвы? Если доходит, то сообщения о показаниях беизосчетчика, наверное, ждут в штабе с нетерпением.
Хватит ли нам горючего, чтобы продержаться до утра? Смотрю снова в график. Конец бензина - это 11460 по счетчику. Следовательно, наш ресурс 1000 литров. Если считать с навигационным запасом в 20 процентов, то хватит на десять часов. Без запаса - на одиннадцать с половиной часов, то есть на полторы-две тысячи километров, в зависимости от ветра. Беру по карте расстояние до Сан-Франциско 1900 километров. Долететь можно только при исключительно благоприятных условиях. Надо идти строго по графику, то есть экономить горючее и стараться, чтобы ветер не препятствовал, а помогал.
Просторные карманы на бортах фюзеляжа набиты запасными картами, справочниками, календарями и инструкциями. Ищу в заднем кармане. Там должен быть астрономический календарь на 1937 год. Он мне сейчас нужен для подсчета, сколько времени для нашего самолета будет продолжаться ночь. Подсчет довольно хитрый. Самолет за ночь продвигается на другую широту и долготу. У меня приготовлен график времени наступления темноты и рассвета па 15 июня по местному среднему времени.
Итак, впереди ночь продолжительностью около шести часов. Надвигается она быстро, и в 6 часов 30 минут наступает темнота. Заря еще долго остается на северо-западе и севере. Внизу темно. Теперь уже плохо различаем, где границы облаков. Впереди и справа сквозь влажную пелену тускло просвечивает луна. Валерий вечером успел немного отдохнуть ж теперь снова сменил Байдукова. Самолет набирает высоту. В кабине светло и уютно. Высота в 7 часов 00 минут 3950 метров, но недостатка кислорода не чувствуем. Мой столик и радиостанция ярко освещены кабивными электрическими лампами. На переднем сиденье почти темно. Валерий гасит все огни, чтобы лучше вглядеться в темноту. Временами по вздрагиванию самолета и по отсутствию луны замечаю, что самолет прорезает облака. Слепой полет, да еще ночью...
Мы с Байдуковым верим Валерию. Я стараюсь облегчить ему выдерживание курса. Настраиваюсь на Беленгейм. Это мощная земная радиостанция вблизи Сан-Франциско. Теперь указатель радиокомпаса работает. Мы идем по ортодромии в направлении на Сан-Франциско, постепенно приближаясь к берегу.
Я как будто уже научился отдыхать урывками. Приближается очередной срок передачи на землю по радио. Меня беспокоит, какая погода ожидает нас утром, когда мы выйдем на побережье. Несколько раз передаю: "Сообщите погоду в Сиэтле и Сан-Франциско на утро". Отчетливо принимаю несколько радиограмм: "Слышу самолет хорошо. Где вы находитесь? Как самочувствие экипажа?" А сведений о погоде все нет и нет. В 7 часов 42 минуты еще раз подсчитал горючее. Будем садиться между Сиэтлом и Сан-Франциско. Надо об этом сообщить по радио на землю, чтобы не ждали там, где не надо. Передаю радиограмму: "№ 44. Посадку будем делать утром. Если не хватит бензина до 78 (Сан-Франциско) - сядем на одном из аэродромов между 76 и 78 (то есть между Сиэтлом и Сан-Франциско)". Получили поздравление экипажу. Подпись: "Атташе". Сначала не понял, очевидно, наш военный атташе находится в Сан-Франциско.