— Ты идиот, я и есть зло!
— Ты не мог бы находиться здесь, в доме моего Господа, если бы ты был прав.
Рагнор испустил вопль гнева и вышел из церкви. Он хотел показать Питеру, что он такое, и пошел за Нари, но ее уже не было.
Тупой монах! Он не поверил бы, он не смог бы постичь той агонии, того голода, что рвал его на куски. Рагнор прошагал мимо монахов, спокойно делавших свое дело, монахов, разжигавших костер, рубивших дрова. Он заревел, закричал, потом завыл. Он готов броситься на любого, чтобы выместить свою злобу. Но монахи в неведении своем подставляли ему свои спины и сохраняли непоколебимость.
Он повернулся и пошел в лес, затем побежал…
И когда он бежал, что-то произошло с ним. Он оказался на четвереньках, он стал зверем, могучим зверем, несущимся через кусты и кочки. Затем он замедлил бег.
Впереди на лугу пасся самец оленя. Он прогнулся и начал медленно, крадучись, подбираться к животному, скрываясь в траве. И затем он напал.
Руки его не имели пальцев, лишь когти. Он случайно заметил это и даже не удивился, настолько поглотила его радость охоты, настолько опьянил вкус крови.
А потом…
Снова вышла полная луна. Он встал и снова стал собой. Обхватив голову руками, Рагнор завыл. Слезы не шли. Тело его содрогалось в агонии, и в конце концов он опустился на землю и смотрел на закат солнца, ощущая, как незнакомая, странная сила вливается в него.
Питер нашел его и сел рядом, не боясь ни ночи, ни его, Рагнора.
— Ты должен меня уничтожить, — опять сказал он монаху. — Посмотри, что я сделал.
— Ты съел оленя, — с иронией ответил Питер. — Я и сам не прочь полакомиться мясом.
Рагнор покачал головой.
— Я — один из них, я чудовище.
— Ты должен пойти со мной.
— Куда?
— Назад, в церковь.
Рагнор ошалело посмотрел на монаха. На смену удивлению пришло раздражение и гнев.
— Чтобы я съел еще одного монаха?
Питер молча встал и пошел. Рагнор, ругаясь, пошел следом, не отставая от монаха, но и не обгоняя его. Он словно хотел предупредить его, что способен напасть в любую минуту. Вцепиться в шею… Но Питер ни разу не потрудился обернуться.
На площадке перед церковью, да и везде на развалинах деревни, пахло паленым мясом. Монахи кремировали своих братьев.
В церкви Питер взял Рагнора за руки.
— Сегодня ты прочтешь клятву. Ты поклянешься перед высшими силами.
— Я не верю в твоего Бога.
— Я думаю, ты веришь. Но если ты обратишь свою клятву к единственному истинному Богу, или Аллаху — богу арабов, или Тору, или даже мелким божествам язычников, живших здесь до нас, богам земли и воды, — единый Бог все равно примет твою клятву. Люди дают имена всему сущему. Разные имена. Но от них ничего не меняется. Такова природа человека, так устроен мир. Есть высшие силы, никто не может отрицать их. Есть гром, есть молнии, есть и безмятежный покой. Земля сотрясается, потом успокаивается. Люди воюют, а потом заключают мир. Есть невинность, есть зло. Ты поклянешься так, как я велю тебе, потому что ты мне нужен, потому что ты должен существовать, потому что каждому действию существует противодействие. Мой Бог никогда бы не использовал тебя в иных целях, кроме как для защиты свободной воли людей и для того, чтобы между ними существовали сострадание и сочувствие.
— Ты безумец.
— Считай меня безумцем. Но делай, что я прошу.
Рагнор повторил слова, которые потребовал от него произнести монах.
Закончив, он понял, что монахи вошли в церковь и стояли на коленях.
В ту ночь он лежал в церкви и мучился. Но ночь прошла тихо. Ни криков, ни грома, ни хлопанья крыльев, ни мерзкого свиста. И все же далеко за полночь в самый темный час ночи он почувствовал острое желание выбраться на волю.
Он вышел и остановился у дверей церкви. Питер вышел следом.
— Чего ты хочешь от меня? — с надрывом крикнул он монаху.
— Ты научишься. Ты научишься усмирять себя.
Рагнор ему не поверил.
На закате следующего дня вернулась Нари. Она подошла к нему с опущенной головой, и в глазах ее блестели слезы.
— Помоги мне, они за мной охотятся, хотят меня уничтожить.
— Нас надо уничтожить.
— Нет… Тебе они не причинят вреда. Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой. Если возможно… Я должна быть с тобой, молю тебя.
Рагнор никогда не чувствовал себя таким одиноким, таким озлобленным и таким беспомощным. Нари знала, что он чувствует, и понимала, как смягчить его. Был способ. Она останется, и она научится.
Монахи построили им домик, в то время как сами братья постоянно находились в церкви. Со временем Рагнор понял, что тревогу можно унять.