Они договорились, что побег состоится в тот день, когда сю будут перевозить из одного следственного изолятора в другой. Водитель машины был, очевидно, в сговоре с друзьями Джино: полицейский эскорт остановила другая полицейская машина, и его стражники просто исчезли. Как все происходило, Джино никогда не спрашивал.
В отеле неподалеку от аэропорта ему дали новую одежду и новый паспорт. Фамилия у него тоже теперь стала новая. В Венецию ему следовало лететь через Париж. Его предупредили, что он должен лечь на дно и затаиться на какое-то время. Искать заработка ему не пришлось, всем необходимым его снабжали друзья. В течение нескольких лет Джино не раз задавался вопросом, кем он, по сути, является и чего на самом деле стоит. Он работал на женщину, занимающую очень высокое положение, но был всего лишь курьером и капитаном судна. Нанимательница его отсутствовала по многу лет. Женщина с таким положением имела немало социальных обязанностей не только на родине, но и в других странах.
Такие, как она, не подчиняются правилам, обязательным для все прочих.
Через некоторое время он понял, за какие из его талантов так ценила его высокая покровительница.
Он не возражал.
Нельзя сказать, чтобы он так уж сильно не любил свою работу. Его не раздражал ни холод, ни резкий соленый ветер, ни зимние штормы. Да и суть того, что он делал, не слишком ему досаждала. По Сеньке и шапка, как говорится.
И вдруг его словно молнией ударило. Джино испугался.
Его нанимательница была великолепна во всех отношениях. Но не терпела, когда ее выводили из себя.
Во время плавания, во время погрузки или разгрузки он вдруг мог оказаться на дне Адриатического моря. Джино внезапно очень явственно ощутил пронизывающий холод ветра.
Весь дрожа от возбуждения, он принялся опорожнять все те бочки, что сам наполнял. Джино бешено озирался, вращал глазами, считал пересчитывал груз.
Страх ледяной хваткой сжал его горло. Страх холоднее, чем зимнее море.
Он потерял часть груза.
Глава 2
Ничего.
Джордан все еще стояла перед стеклянной стеной ресторана, завороженная странным шепотом, что звучал у нее в ушах. Она заставила себя медленно обернуться, и ей показалось, будто какая-то птица задела ее крылом. Над ней словно нависла тень. Раньше ничего подобного с ней не происходило. Джордан захотелось вдруг увидеть кого-то знакомого, Тиффани например. Тифф, со своей шокирующей прямотой и вызывающей манерой поведения, была бы сейчас как нельзя кстати.
Но никому на запруженной людьми улице, казалось, не было никакого дела до Джордан. Туристы гуляли в основном группами, общались между собой и смеялись над шутками друг друга. Она слышала обрывки разговоров на разных языках:
итальянском, английском, немецком, французском, — но в их речах ничего похожего на зловещий свистящий шепот, что ледяным дыханием обдавал затылок, не улавливала.
И внезапно она услышала, как кто-то окликнул ее по имени.
— Джордан! Джордан!
Она стремительно обернулась на голос. Линн Мэллори, американская художница, работавшая в магазине, том самом, где она брала напрокат костюм, весело махала ей рукой с порога магазина. Джордан и не заметила, что ушла так далеко от площади Св. Марка. Она оказалась совсем рядом с магазином под названием «Арте делла Анна Мария», названном так в честь венецианки, организовавшей корпоративную сеть магазинов, где молодые и талантливые художники могли бы продавать свои работы.
— Линн!
Джордан бросилась навстречу Линн, но вынуждена была отскочить в сторону: уже знакомый представительный Наполеон со свитой катился ей навстречу.
— О, подождите! — воскликнул кто-то. Сверкнула вспышка фотоаппарата. Наполеон царственно улыбнулся и помахал рукой. Пространство освободилось — император продолжал шествие с подобающей важностью.
— Джордан, салют! — Линн поприветствовала ее так, как было здесь принято: расцеловала в обе щеки. Глаза ее светились весельем. — Где твой костюм? Ты же знаешь, стильные дамы и господа не снимают костюмов даже днем. Гут так принято.
— Боюсь, что сейчас я не в том настроении, — с той же мерой веселости ответила Джордан. Линн — примерно одних с Джордан лет — обладала красивыми темными волосами, подстриженными коротко, по нынешней моде. В ее больших серых глазах запросто можно было утонуть. Джордан, которая почти не говорила по-итальянски, обрадовалась возможности завязать разговор со своей ровесницей-американкой, тем более что Линн понравилась ей с первого взгляда. Мать Линн, американка итальянского происхождения, учила дочь родному языку еще с пеленок. Когда Линн подросла, она поняла, что любит все итальянское просто потому, что оно итальянское. Проучившись один семестр в колледже во Флоренции, Линн окончательно укрепилась в мысли, что хочет провести в Италии по меньшей мере несколько ближайших лет. Кооператив «Анна Мария» предоставил ей возможность продавать свои произведения: деревянные марионетки, одетые в весьма изысканно выполненные костюмы прошлых веков.