— Соблазнительно, да? — Тиффани хищно улыбалась. — А теперь… если бы я только сумела заманить сюда мужчину с молодой горячей кровью, того, кого я действительно хочу соблазнить…
— Я думаю, у тебя получится. — Джордан взглянула на часы. — Спасибо за завтрак и экскурсию. Место в самом деле замечательное. Определенно подходит для твоих планов.
— Спасибо. Я тоже надеюсь. Я стараюсь держать палаццо в порядке. Через день по утрам приходит уборщица, но я и сама отлично готовлю и умею быть организованной и опрятной. До противного! — со смехом призналась Тифф.
Она проводила Джордан вниз и пожелала приятного дня.
Уже на улице Джордан вдруг осознала, что не может думать о прямолинейной манере общения своей новой подруги без улыбки. Тифф в самом деле та еще штучка!
Джордан прекрасно провела утро и, возвращаясь в отель, от души наслаждалась красотой старинного города.
И днем никаких теней в нем не было.
Рагнор сидел за столиком уличного кафе на площади Св. Марка и наблюдал.
День выдался прохладным, хотя снег, выпавший ночью, исчез без следа. Солнце выглянуло из-за туч, музыканты пока не играли, и люди, приходящие на площадь и покидавшие ее, смотрелись как на ладони.
Из-за солнца он надел темные очки. Ему всегда нравилось оставаться в тени. С тех пор как он приобрел первую пару солнцезащитных очков. Отличное вспомоществование, когда хочешь видеть, но не хочешь, чтобы кто-то читал твои мысли.
Он никогда особенно не любил игр с переодеваниями и маскарадных костюмов днем не носил. Он сидел в своем длинном черном кожаном пальто и черной водолазке. Черные удобные ботинки отлично согревали ноги.
Он очень любил черное.
Черный цвет — цвет ночи.
И цвет кофе. Кофе, который он любил. Тот кофе, что он пил сейчас, просто превосходен. Он любил пить кофе в кафе на площади, потому что здесь подавали его в больших кружках, называя кофе по-американски, хотя он знал, что редко кто из американцев пьет такой крепкий кофе. Однако с течением времени он привил себе вкус к кофе, сваренному из хорошо обжаренных зерен, такому, как варили здесь. Кроме того, кафе служило превосходным наблюдательным пунктом. Отсюда открывался вид на площадь от базилики до новейшей части Сан-Марко, возведенной по приказу Наполеона Бонапарта, и, глядя в противоположном направлении, он мог видеть людей, выходящих из собора и звонницы, и даже тех, кто шел сюда со стороны канала.
На площади работали жонглеры, художники по гриму. Каждый стремился привлечь клиента к себе. Детям нравилось, когда им рисовали бабочки на щеке или раскрашивали лицо под кошачью мордочку, нравился праздничный, яркий, сверкающий грим. Взрослые выбирали взвешенно, большинство отдавали предпочтение маскам.
На площади было полно голубей. Уличные торговцы продавали пакетики с кукурузой специально для птиц, вернее, для туристов — птицы, так или иначе, находили чем полакомиться.
Самое приятное время для тех, кто любит понаблюдать за людьми. Как всегда во время карнавала, те, кто выглядел особенно странно, ошеломляюще, позировали для туристов возле колонн. Вспышки следовали за вспышками. Были и те, кто пришел сюда, только чтобы поглазеть, полюбоваться представлением или товарами, выставленными в витринах.
Рагнор размял плечи, глотнул кофе и откинулся на спинку стула. Он знал, что, если подождет еще немного, увидит Нари. Она, конечно, притворяется, что редко выходит погулять по улицам. Особенно днем. Но он слишком хорошо ее знал.
Американка истошно завизжала. Они с мужем подзывали голубей, чтобы позабавить своих двух отпрысков. И голуби сделали то, что они обычно делают, — прямо ей на руку.
Муж ее старался изо всех сил помочь беде, бегая вокруг жены с салфетками в руках.
Затем он увидел ее.
Нари шла через дорогу в длинном платье, в плаще с капюшоном и маске. Он оставил деньги на столе и пошел за ней. Догнал ее за пределами площади. Но близко не подходил, держался на расстоянии, следуя за Нари в толпе. Прошел мимо магазинов, завернул за угол ресторана, приблизившись к ней.
У канала Рагнор почти поравнялся с ней, и вдруг кто-то наскочил на него. Оглядывая толпу поверх головы женщины, он, придержав незнакомку за плечи, быстро извинился.