Вскоре после того, как мы вернулись в Тегеран, моя старшая тетя и ее муж спросили моего отца, могу ли я пожить с ними в Абадане, чтобы помочь с их десятилетним сыном. Поскольку у меня там осталось много хороших друзей, я ухватился за это предложение и в итоге провел в Абадане следующие два года, до окончания средней школы.
Я так и не стал отличным учеником и был известен скорее проказливостью, чувством юмора и умением доставлять неприятности, чем академическими достижениями. Я был задиристым мальчишкой с правильными чертами лица, светлой кожей средиземноморского типа и черными как смоль волосами. Получив аттестат о среднем образовании, я потряс им перед собой и сказал: "Мне потребовалось двенадцать лет, чтобы заполучить тебя, теперь ты отправишься со мной!" Затем я заламинировал его, прицепил сзади к мотоциклу и с гордостью (и широкой улыбкой) проехал по улицам Абадана с развевающимся позади дипломом. Это вызвало большое веселье.
Я был своевольным и никогда не упускал возможности хорошо провести время. Когда отец приехал навестить меня на выпускной, я настоял, чтобы он отвез меня в американское консульство для получения визы для поездки в Штаты, чтобы я мог работать на заправочной станции моего дяди Алекса.
Будучи нахальным подростком и немного зная английский, я сказал американскому консулу, что хочу, быть отправленным во Вьетнам, чтобы надрать задницы коммунистам.
Он ответил: "Простите, мистер Лахиджи, но я не могу это одобрить".
"Почему нет, сэр?"
"Потому что для вступления в вооруженные силы вы должны быть гражданином или иметь грин-карту".
Я разозлился. "Что?" спросил я. "Чтобы убивать коммунистов, нужно быть гражданином?"
"По крайней мере, вы должны быть законным резидентом".
Я ушел с туристической визой и пониманием, что должен отслужить в иранской армии, прежде чем смогу получить разрешение на выезд из страны. Так что в возрасте восемнадцати лет вместе с еще 350 рекрутами я отправился на автобусе на юг, за 1500 миль (2400 км) от Тегерана(3), для прохождения начального курса военной подготовки. Шестнадцать недель спустя меня отправили в воздушно-десантную школу, а затем я прошел отбор на курсы рейнджеров.
Будучи членом элитного иранского спецподразделения, я был направлен в Шираз, находившийся неподалеку от древнего города Персеполис, где шах проводил масштабный фестиваль в честь 2500-летия основания Киром Великим Персидской империи. Проходивший на протяжении пяти дней в октябре 1971 года, фестиваль должен был напомнить миру о гордой истории Ирана и продемонстрировать современные достижения, принесенные в страну шахом.
Я считал это пустой тратой огромных денег. Сотни миллионов были потрачены на обустройство вокруг руин Персеполя, разграбленного и частично разрушенного Александром Македонским в 330 г. до н.э., вычурного палаточного города для размещения высокопоставленных гостей со всего мира. Он был выстроен в виде звезды с фонтаном в центре и окружен тысячами специально посаженных деревьев, каждая роскошная палатка была оборудована прямыми телефонными и телексными линиями. Огромная пиршественная палатка вмещала 600 гостей. Их чествовали щедрым пяти с половиной часовым банкетом, сервированном на фарфоре из Лиможа, с винами и блюдами от Максима(4) из Парижа.
В числе почетных иностранных гостей, которых доставляли из аэропорта и обратно 250 одинаковых красных лимузинов Мерседес, были император Эфиопии Хайле Селассие I; короли Дании, Бельгии, Иордании, Непала и Норвегии; эмиры Бахрейна, Катара и Кувейта; принц Ренье III и принцесса Монако Грейс; двадцать президентов; первая леди Филиппин Имельда Маркос и вице-президент США Спиро Агню.
Мое подразделение, одетое в вычурные шерстяных мундиры, готовилось к фестивалю шесть месяцев на палящей жаре, и помогало обеспечивать безопасность. После празднества, которое за излишества было подвергнуто критике как в Иране, так и во всем мире, меня назначили в одно из трех специальных шахских подразделений, известных как Сепах-е Данаш, Сепах-е Тэб и Сепах-е Кеша Барзи. В то время как задачей Сепах-е Тэба было оказание медицинской помощи бедным деревням, а Сепах-е Кеша Барзи – помощь сельскому хозяйству, ролью подразделения, в котором я служил, Сепах-е Данаш, было распространение грамотности и начального образования.
Я прошел двухмесячное обучение и в возрасте девятнадцати лет был отправлен на северо-запад Ирана для работы с членами курдских племен в деревне неподалеку от Суфиана. В отличие от современного Тегерана, это был район, не затронутый шахской Белой революцией, и добраться туда можно было лишь на полноприводном автомобиле, лошади или верблюде.