Разумом я понимал, что они могли считать моего отца потенциальным врагом, поскольку он работал на предыдущий режим. Но эмоции подталкивали меня выследить их и убить.
Когда я попросил сержанта моей группы разрешить мне вернуться в Тегеран для участия в похоронах отца, моя просьба была отклонена. Это тоже было понятно.
Вместо этого туда ездила моя мать, провела поминальную церемонию по отцу и позаботилась, чтобы его похоронили рядом с его матерью.
Это было печальное время для всех нас. Мы любили Америку, но часть наших сердец и многие воспоминания оставались в Иране.
Смерть отца сильно ударила по мне. Хотя он плохо относился ко мне в детстве, я простил его и был восхищен его душевной стойкостью. Я был сыном, больше всего походившим на него физически и личностно, что могло объяснить, почему он был так строг со мной. Нам не нравится в других то, чего мы боимся в себе.
Хотя он и покинул нас, мне часто виделось его лицо или слышался голос. Как и при жизни, он говорил мне, что делать и как вести себя. "Не ешь слишком быстро, Чангиз. Всегда оставляй что-нибудь на тарелке". Он привил мне любовь к людям и государственной службе, которые я привез с собой в США.
По возвращении в Форт-Льюис я чувствовал себя одиноким и изолированным. И дело не в том, что мои товарищи по команде не поддерживали меня. Они делали это.
Три недели спустя, когда мой сержант группы пришел сказать, что мне предстоит PCS (permanent change of station – смена постоянного места службы) и отправка на Тории-Стейшн, Окинава, в состав ODA 134, я приветствовал эту новость. Я любил исследовать новые места и знакомиться с новыми людьми, и мне требовались перемены. Но я беспокоился о моей матери, жившей с Ираджем и двумя моими сестрами в Сан-Хосе.
Она была подавлена смертью моего отца и страдала от диабета, поэтому я подумал, что ей тоже может пойти на пользу смена обстановки. Я попросил разрешения взять ее с собой на иждивение, и быстро получил одобрение. Но я еще не спрашивал ее.
Так что за две недели до того, как я должен был отбыть, я поехал в Сан-Хосе на своем минивэне Фольксваген в компании моего друга Рики, который также переводился на Окинаву, его жены и их двух маленьких дочерей.
Там я поставил маму перед вопросом.
Вначале она была шокирована и спросила: "Что будет, если мне это не понравится?"
"Если тебе не понравится Окинава, я отвезу тебя домой".
Она решила поехать. Летом 85-го мы отправились чартерным рейсом на Окинаву – остров площадью 500 квадратных миль (1295 км2) на южной оконечности Японии, место расположения тридцати американских военных баз, включая Тории-Стейшн, где размещалась 1-я Группа Сил спецназначения (воздушно-десантная). Нам с мамой выделили трехкомнатную квартиру в нескольких милях от базы по Шоссе №58. Рики и его семья жили по соседству.
Сначала маме все понравилось. Субтропический климат напоминал ей Иран. Но из-за диабета ей пришлось использовать ходунки, из-за чего ей было трудно передвигаться. Кроме того, я был назначен в возглавляемую капитаном Барри Шапиро и сержантом группы Ларри Крамером ODA 134, которая была имевшей квалификацию HALO группой по освобождению заложников.
Каждый месяц мы ездили в Таиланд, Сингапур, Малайзию или на Филиппины, где в течение месяца тренировали местные силы безопасности и практиковались в высотных прыжках со свободным падением с раскрытием на малой (HALO) и большой (HAHO) высотах, а также прыжках с малой высоты с принудительным раскрытием (LALO – low-altitude, low-opening). Это предполагало удивительный воздушный тур по Азии с невероятными видами, отличной едой, красивыми женщинами и некоторой долей опасности. Все отлично с моей точки зрения, но трудно для мамы, которая в итоге проводила большую часть времени в одиночестве.
Моя первая задача в составе ODA 134 привела меня в Паттайю на южном полуострове Таиланда. Местные жители были самыми вежливыми и дружелюбными людьми, которых я когда-либо встречал. Даже свирепые на вид тайские спецназовцы, которых мы тренировали в качестве отряда личной охраны короля, всегда выглядели спокойными и расслабленными. Сержант группы Ларри Крамер объяснил, что они были вежливы и сохраняли невозмутимость в самых трудных обстоятельствах благодаря их буддистскому вероисповеданию. Буддизм, как я узнал, не является традиционной религией в том смысле, что он не проповедует конкретное учение или поклонение богу, а вместо этого указывает путь к просветлению.
Возможно, это объясняет, почему во имя буддизма велось очень немного войн.