У меня было больно на душе. Что будет с его сыном и остальными членами его семьи, думал я.
Когда мы вернулись на базу огневой поддержки Уилдернесс, нас обстреливали ракетами и из минометов по нескольку раз в день. Ребята из 101-й отвечали из пулеметов и минометов.
Я выходил каждый день, карабкался по скалистым вершинам в поисках тайников с оружием и посещал отдаленные кишлаки. Это был нелегкий труд: парни оскальзывались, падали и сыпали проклятьями. Я сам несколько раз крепко приложился.
Этот район служил укрытием моджахедов во время войны против Советов. Теперь он кишел боевиками Талибана и сети Хаккани. Я таскал в своем рюкзаке свечи и карандаши, чтобы раздавать их детям в отдаленных поселениях.
Часто, когда я спрашивал группу крестьян о действиях талибов в этом районе, кто-нибудь из них отвечал: "Они приходят сюда и беспокоят нас, требуя еды и прочего. Мы не знаем, что делать".
Еще у меня был специальный ноутбук, используемый для регистрации людей и записи их отпечатков пальцев. Мало кто из тех, кого я встречал, знал дату своего рождения. Я собрал данные на более 1000 человек, которые отправил по электронной почте в Вашингтон, где их занесли в специальную базу данных.
Однажды утром в начале июня я сидел со своим снаряжением в ожидании вертолета, который должен был доставить меня на ПОБ Салерно. Двадцать минут спустя с запада с ревом примчались три "Блэкхока" и приземлились. Я погрузил в один из них армейского полковника, двух майоров, парня по имени Энди из ФБР и двух E7. Всего семь пассажиров. Я сел на место позади пилота, лицом к Энди, спиной по направлению полета.
Вертушка поднялась примерно на семьдесят футов (21 м) и пошла на запад, когда я услышал громкий взрыв. Пилот крикнул: "Мы подбиты! Мы подбиты!" Затем он выключил двигатель.
Это конец, подумал я.
Из задней части вертушки хлынул дым и мы, крутясь, пошли вниз. Я ни черта не мог поделать, кроме как коротко помолиться и держаться. Через несколько секунд последовал сильный удар о землю, сотрясший каждую кость, зуб и мускул в моем теле. Затем птичка завалилась вправо, я полетел и врезался головой в раму боковой двери.
В голове кружились звезды. Вертушка лежала на боку. В полубессознательном состоянии я уперся в сиденье и попытался рывком открыть боковую дверь, но она застряла. Кровь заливала мне лицо. Я стер ее с глаз и пнул дверь раз пять или шесть, пока она не высвободилась, и я смог открыть ее.
Энди был без сознания. Я подхватил его под левую руку и вытащил наружу. Затем я вернулся за пилотом. Лопасти и хвост "Блэкхока" были оторваны. Когда я присел на борт вертушки, пытаясь отдышаться, я услышал выстрел, раздавшийся из группы деревьев примерно в семидесяти футах слева от меня. Я направил свой M4 в том направлении и открыл ответный огонь. Я был чертовски зол.
Кровь стекала по щекам, капая на шею и грудь. Пули свистели у меня над головой и били в корпус вертолета подо мной. Я плюхнулся на живот, продолжая искать цели и стрелять. Примерно через десять минут огонь противника прекратился.
Два других "Блэкхока" услышали поданный пилотом SOS и повернули обратно. Один из них приземлился неподалеку, и из него выпрыгнули солдаты с М4 наготове. С ними был мой коллега Гарсия. Он обнаружил меня стоящим перед сбитым вертолетом, залитым кровью и с широкой улыбкой на лице.
Он сказал: "Чангиз, ты в порядке?"
"Да. Да".
"Тогда какого хрена ты смеешься?"
"Чувак, я смеюсь потому, что я еще жив!"
Не знаю, был ли это выброс адреналина или что-то еще, но я был так счастлив, что остался жив, что мог бы станцевать джигу, хотя мое правое колено и ступня были повреждены, и у меня шла кровь из нескольких ран на голове. Гарсия замотал мой череп бинтом, чтобы остановить кровотечение. Потом кто-то сделал несколько фотографий.
В результате крушения погибли второй пилот и один из майоров. У одного из E7 было сломано ребро. Один из терпов был тяжело ранен. Гарсия и остальные погрузили нас во второй "Блэкхок".
Сквозь свист лопастей вертушки я слышал, как пилот кричал по радио: "Иду с пострадавшими! Иду с пострадавшими!"
Я снова погрузился в полубессознательную дымку, но помню посадку на Салерно, и то, как медики помогали мне выбраться из вертушки. Вокруг выли сирены.
Я остановился и сказал: "Погодите! Мне нужно мое оружие".