В общем, замок пробудился от громкого визга Ревекки и ругательств Буагильбера.
Болдуин, пряча улыбку (Ну надо же! Такая героическая лекарь, а мышей боится) убрал трофеи, да и охотника – заодно. С другой стороны, Амет заявил, что, если бы не кот, мыши давно уже прогрызли бы мешки с овсянкой, зерном и сухарями, и не из чего было бы готовить завтрак.
Позавтракав и накормив больного – у него почему-то дрожали руки, и приходилось по ложечке вливать в него кашу, Ревекка вместе с Абдаллой продолжили разбирать принесенные травы. Амет, взяв в помощники детей и Болдуина, пытался навести хоть подобие порядка в кладовых и многочисленных комнатах прецептории, сделав ее более пригодной к жизни. Солнышко ярко светило, от вчерашней грозы не было и следа, и Ревекка настояла на том, чтоб рыцарь хоть немного посидел на свежем воздухе.
Болдуин так ревностно бросился исполнять этот приказ, что поднял тучу пыли – вынося во двор кресло, подушки, ковры (зачем это, он же не расслабленный падишах?! – удивилась еврейка), – и наконец самого Буагильбера.
Отдышавшись, храмовник с интересом оглядывался по сторонам. Он явно шел на поправку, и хотя по-прежнему ощущал страшную слабость, все же начинал мало-помалу обращать внимание не только на свое ближнее окружение.
Элия, по своему обыкновению, рисовала на каменных плитах двора, что-то напевая.
Прислушавшись, рыцарь с удивлением разобрал слова припева.
Дорога вперёд, дорога назад,
Куда повернешь, в рай или в ад?
Что выберешь ты своею тропой,
И кто уведет тебя за собой?
«Вот уж точные слова», – подумал он, -«и почему я всегда умудряюсь выбрать неправильно?»
Мальчишка вдали с остервенением лупил палкой ковёр, изображая битву с гигантским чудовищем.
- На, получай, проклятый дракон!!! Великий воин Мик сделает тебя одной левой! Одной правой! Ногой! – в ход пошли и другие части тела. На рыцаре, убивающим дракона мощным ударом тощего зада, Буагильбер не выдержал и усмехнулся.
Ему вспомнилось детство, как он сам учился драться, сперва на палках, потом мечом, кинжалом, секирой и копьём. Правда, его обучение воинским искусствам началось очень рано. Пяти лет маленького Бриана уже усадили на крепкого пони и дали в руки деревянный меч. После восьми он уже был пажом, после пятнадцати – оруженосцем. А потом, в двадцать – возвращение из Византии, к Аделаиде. К его Аделаиде. Господи, каким же он был напыщенным, самовлюблённый дураком! Бриан застонал, вспоминая о некоторых обстоятельствах его возвращения на родину.
Почему он думал, что она его любит? Смутные обещания на сеновале? Глупые поцелуйчики впотьмах? Невнятные клятвы? Он стал рыцарем в двадцать, а через два года уже был послушником в замке Монсон, в двадцать пять – сражался в битве при Рамле.
А кто он сейчас? Прецептор без ордена? Умерший на ристалище, погибший за неправое дело тамплиер? Опозоренный рыцарь? Только щит ещё вверх ногами не перевернули, и хулительные псалмы не пропели.
О прошлом думать не хотелось. О будущем – тем более. Оставалось настоящее.
- Выпив злобу и печаль – звонко выводила девочка
Не оставил ничего,
Я устала биться в сталь
Двери сердца твоего
А тебе дороже нить
Замороженной тиши,
Легче в спину нож вонзиииить – голосишко сорвался, получилось с привизгиванием
- Чем достичь твоей души!
- Девочка! – крикнул рыцарь, – поди-ка сюда. Не бойся, видишь, я безоружен, я ничего тебе не сделаю.
Проклятье, он совершенно не умел разговаривать с детьми. Когда он в последний раз обращал внимание на этих маленьких человечков? У него даже настоящих братьев и сестер не было, отец жалел, а мать втайне радовалась – его рождение далось ей очень сложно, она едва не умерла и мужу запретили к ней даже приближаться, если он не хочет остаться вдовцом. Бог знает, сколько на самом деле бастардов наплодил его отец: чуть не каждую неделю из его комнаты, пряча глаза, выходила новая служанка.
Девочка исподлобья посмотрела на храмовника, оценивая, насколько быстро она сможет убежать, в случае чего. Потом робко подошла.
- Здравствуйте, господин дяденька лыцарь. А вы не будете меня захватывать в плен? Или брать в эти, на ложки похоже. А, заложники, вот.
- В кого брать? – “дяденька лыцарь” ухмыльнулся, решив для начала не пугать ребенка.
- Ну, как этот… дяденька Болдуин, который нас похитил.
- Я хотел спросить, откуда ты знаешь такие песни?
- Не знаю…- Элия смотрела в пол, боясь прогневать надменного храмовника, – просто знаю и всё….
В этот момент Мик, заметив, что сестра разговаривает с важным господином и опасаясь, что она сболтнёт какую-нибудь глупость, подбежал к ним.
- Господин рыцарь, прошу прощения, она не знает. Это песни, которые у нас иногда поют. Год назад у нашего дяди Рейбена был в гостях один еврей, он вроде поэт. Он рассказывал, что жил на севере и там его научили разным песням.
- Интересно, – прошептал Буагильбер, обращаясь скорее к себе, нежели к мальчику, – где это на севере? Никогда ни о чем таком не слыхал.
- Эээээ… господин, мы пойдем? – мальчик потянул за собой сестру, и они быстро убежали.
Почему-то ему стало смешно. Так и сидел дальше, бездумно улыбаясь и даже насвистывая незатейливый мотивчик, пока не понял, что это песня, которую напевала девчонка.
Амет подошёл к господину, почтительно поклонился, прося глазами позволение заговорить.
- Говори, Амет.
- Благороднейший амир (принц) чувствует себя лучше?
- Да, Амет, мне лучше. Ты присмотрел за лошадьми?
- Да, аль-саид (господин). Яхуди (еврейская) табиба сотворила чудо. Аль-саид был мёртв, но сейчас он говорит со мной, как ни в чем не бывало. Что вы думаете сделать с ней, когда поправитесь?
Храмовник задумчиво почесал колючую щетину, за последнюю неделю без бритья грозившую разрастись до полноценной бороды.
- Пока не знаю, Амет, но знаю одно – она моя! Мой приз, моя добыча в битве! Я не собираюсь уступить ни пяди от того, что положено мне по праву.
«Да» – подумал он – «но пока я не знаю, что мне делать, когда с помощью Бога или дьявола я сяду, наконец-то, на коня»
Впрочем…
- Амет, найди мне Болдуина и оседлай Ловкача.
- Слушаюсь и повинуюсь, йа амир.
Болдуин прибежал мгновенно, радуясь, что может услужить господину.
- Болдуин, я хочу, чтоб ты проехался по окрестным сёлам. Заведи Ловкача к местному кузнецу, якобы проверить подковы и между делом расспроси сельчан. Наверняка многие из них были на этом позоре, названном по недоразумению судом. Знают ли они, куда уехали мои братья по ордену? И где сейчас находится Ричард Плантагенет?
- Господин, возможно, хочет, чтоб я послал весточку о нем брату Мальвуазену?
- Нет, Болдуин, в этом нет нужды. Он наверняка арестован в замке графа Эссекса, ожидает разбирательств, а возможно и казни. Остальные же, в особенности Монт Фитчет во всем подчиняются этому выжившему из ума скелету, Бомануару. Надеюсь, что ему недолго осталось коптить небо, dispardieux! Конечно, теперь, когда я, с точки зрения ордена, все равно что мёртв, Монт Фитчет уж своего не упустит!
- Господин, я тут придумал одну вещь. А что, если мне пустить слух о том, что вы умерли?
- Хммм… – глаза Буагильбера азартно блеснули, – думаешь, это может нам помочь?
- По крайней мере, вас не будут искать. А уж когда вы, слава богу, поправитесь, вам никто не помешает словом и делом опровергнуть эти слухи. Довольные собой, эти лицемерные и самодовольные рыцари не будут ожидать вашего удара! Да и Ричард Да-и-Нет не будет преследовать вас за то, что вы схлестнулись с его любимчиком, этим выскочкой Айвенго.
- Ты хотя и безмозглый малый, Болдуин, а придумал отличную штуку! – Болдуин низко наклонил голову, очень довольный похвалой.