- Да, – продолжал храмовник, – я пока и вправду предпочту “умереть”, чтоб воскреснуть позже, во всемогуществе. И уж тогда-то – трепещите, неблагодарные псы, устроившие мне такую дьявольскую западню. Как говорил мой первый великий магистр, Жерар де Рейнгольд, “Я не злопамятен. Я просто зол, а память у меня хорошая”.
- Хорошо, господин. Амет, позови Абдаллу, спустили мост и откроем ворота, я поеду на разведку.
- Болдуин! Переоденься и вообще, скрывай свое имя и деятельность! Ещё не хватает, чтоб тебя узнали!
- Слушаюсь, господин.
Болдуин не появлялся до вечера. Буагильбера в его комнату проводили, поддерживая со всей возможной осторожностью, сарацины. Ревекка внизу возилась с детьми, потом поила храмовника целебными отварами, потом читала, сидя у огня, пока дети слушали сказку о мальчике, которому мать придумала слишком длинное имя. Когда мальчик из сказки упал в колодец, Мик беспокойно заворочался и насмешливо сказал
- Абдалла, ну это же дичайшая глупость! Неужели друзья этого мальчика не могли закричать его родителям “Ваш сын упал в колодец!” вместо того, чтоб пытаться вспомнить его имя?
- Тихо, дурак, – прошипела Элия, пихая брата в бок локтем – дядя Абдалла сейчас обидится и ничего нам больше не расскажет!
Абдалла сверкнул зубами в улыбке.
- Уаляд (мальчик) прав. Но так мы можем понять, что хорошо делать, а что дурно. Вот, например, почему тот уаляд упал в колодец?
- Потому, что играл на срубе, это всем известно! – фыркнул Мик.
- А зачем он там играл? – не унимался сарацин.
- Потому, что дурак! – радостно ответила Элия. – А потом его из колодца вытащили?
- Терпение, хабибти (милая), терпение. Швай-швай (потихоньку) мы все узнаем… Итак, достойные родители услышали….
- А потом, если он из колодца вытащился дохлый, его оживить можно? – опять встряла девочка.
- Бинти! (дочка) – рассердился Абдалла, – ты не даёшь мне докончить сказку.
- Да я просто подумала, что тогда его можно было бы поцеловать, как госпожа Ревекка вчера дяденьку лыцаря, и он бы ожил! – девочка все никак не хотела отпускать полюбившуюся ей историю.
Абдалла серьезно посмотрел на еврейку. Та ответила ему возмущенный взглядом. Уж кто-кто, а он должен был знать, что такое “поцелуй жизни” . И понимать, что от этого и до утех плотской любви расстояние, как отсюда до столицы Палестины. Нет, как до луны!
Громкий крик со стороны входа в прецепторию возвестил о возвращении оруженосца.
Впустив Болдуина, Ревекка и сарацины с тревогой ожидали вестей, но он не удостоил их своим вниманием, пройдя сразу в комнату к храмовнику. Тот дремал, но сразу же проснулся, заслышав шаги на лестнице.
- Добрый вечер, господин.
- Какие новости, Болдуин?
Тот смешался и не знал, что ответить сперва.
- Начнем с хорошей новости, сэр. Вы мертвы.
- Так-так, – насмешливо ответил храмовник. – вот уж не думал, что это когда-нибудь станет для меня хорошей новостью. Но погоди. Если есть хорошая новость, то должна быть и плохая. И что же стряслось?
- Кто-то отравил колодец в одном из сел. Притом, в одной деревне появилась бешеная лиса – загрызла трёх человек и перебила кучу живности. И потом… ходят слухи, господин, что пропадают дети….
- Болдуин! – зарычал рыцарь, и без того не отличавшийся особым терпением, – Ты что, намерен пересказывать мне все деревенские сплетни?
- Нет, господин, но…
- Что но? Дурья твоя башка, дойди, наконец, до своей цели. Что плохого в том, что пару кур передушили?!
- Да не в этом дело, господин, а в том, что люди боятся колдовства. Суд над еврейкой всколыхнул волны народного гнева. Вы же знаете не хуже меня, как ненавидит простой народ этих ростовщиков. Как презирают евреев равно за их веру и за их богатство, втайне завидуя? Люди чураются еврейских обычаев, равно как и их познаний в медицине или в денежных делах. Возвращение законного короля Англии направило меч карающий против тех, кто помогал брату короля. А как вам должно быть известно, еврей Исаак из Йорка, отец Ревекки, известен как человек, ссудивший Джону Безземельному крупную сумму денег. Для не слишком законных целей, увы.
- Одним словом, сочетание различных знамений – воскрешение Ательстана Конинсбургского – помните, я вам рассказывал, – Буагильбер согласно кивнул. – ваша мнимая смерть от колдовства. И тут ещё и цепь мелких событий – все это тлеет пока тихо, но может вспыхнуть.
- Я понимаю, к чему ты клонишь, мой верный Болдуин, – сказал храмовник после недолгого раздумья. – Ты говоришь о еврейских погромах?
- Именно так, господин.
- Что ж…. Подождем пока, надеюсь, что у нас есть ещё хотя бы несколько дней…
- На что, господин? – поразился оруженосец
- На то, чтоб успеть предупредить евреев, Болдуин. И нет никакой нужды говорить мне, что это рискованно – я и сам это знаю. Но для нас слишком опасно просто ждать и ничего не делать – покончив с евреями, они возьмутся за нас.
Болдуин был поражен. Никогда надменный храмовник не выказывал особого расположения к евреям. Ревекка, конечно, была достойна особого отношения, но жалеть евреев? Принц Джон, которому Исаак ссудил немало денег, издевался над ним на турнире. Реджинальд Фрон де Беф, ныне покойный, не далее, как неделю назад обещал поджарить того же еврея на решетке, с попущения Буагильбера. Да и в Палестине отношение храмовника к евреям было простым и жёстким. Хотя и более терпимым – все же орден довольно часто вел с ними дела, а сам Бриан был прецептором в одной из резиденций ордена на святой земле.
В общем, как справедливо заявил когда-то шут Вамба, “храмовники любили еврейские денежки, но не любили евреев”.
- Господин, – осторожно начал он, – вы уверены, что нам нужно ввязываться в это?
- Что, Болдуин, ты хочешь мне сказать, что я совсем раскис? – усмехнулся рыцарь. – ты прав, мой верный слуга. Эта девушка что-то делает со мной – мне хочется, чтоб она была спокойна и довольна, я не в силах просто оставить и забыть ее, как многих других в своё время. Может, я и вправду околдован этой Эндорской волшебницей?
- Знаете, господин, осмелюсь сказать, что она конечно, и неверная, и наглая и слово ей поперек не скажи – однако я молиться на нее готов, за то, что спасла вам жизнь!
Храмовник задумчиво посмотрел в окно и ничего не ответил.
Комментарий к Глава восьмая Элия поет песню “Дорога в рай или ад” Канцлер Ги. Эта же песня является эпиграфом.
====== Глава девятая ======
Срезал дорогой высокий стебель
Смотрел себе под ноги и видел небо
Холмы кострами объял золотыми
И глядя в пламя, шептал ее имя (с)
Мельница, «Ночная Кобыла»
Ревекка, меж тем, ничего не знала о грозящей ее семье и друзьям опасности. Она, конечно, весьма беспокоилась о своем отце, чей возраст вкупе с потрясениями последних дней не могли прибавить ему здоровья. Про себя Ревекка решила, что, как добрый врач, доведет до конца выздоровление храмовника, после чего попробует бежать вместе с детьми. Не было никакой возможности передать весточку отцу, поэтому она не могла рассчитывать на помощь. Про себя Ревекка немного удивлялась тому, что за прошедшее время никто из родичей или слуг не нашёл их – Болдуин при похищении не скрывал того, откуда он приехал и куда направлялся.
Она решила попробовать ещё раз поговорить с Буагильбером.
Удивительно, но когда он прошлой ночью держал ее за руку, ей больше ничего не снилось. Впрочем, учитывая общую усталость, это и неудивительно.
Девушка потянулась, вставая. Кроме нее и Амета, нёсшего первую стражу, замок, казалось, спал. Потихоньку прогорели угли в очаге, делая невозможным чтение. По приказу рыцаря верный Болдуин сегодня ночевал в одной из комнат внизу – храмовник заявил о своей готовности делить комнату только с прекрасной еврейкой. Уж она с радостью отказалась бы от такой чести, но, с другой стороны, как ещё она сможет приглядывать за больным?