- Свиньи? Храмовник, ты здоров? Зачем евреям похищать свиней?
- Верю, дорогая, что совершенно незачем, но, если ты не успокоишься, то мы больше ничего толкового не услышим.
- Знамения в небе, какие-то непонятные истории о колдовстве… – Болдуин выдохся и замолчал.
- Ясно, – произнес рыцарь разочарованно. – много тут не придумаешь. Проклятье, украденные свиньи! Какая чушь! Почему бы эти невежественным обленившимся трутням не сказать сразу, что дескать, пришел дух убитого магистра, вломился в трактир, выпил там все вино, перепугал музыкантов, обесчестил девицу и улетел под музыку, не заплатив?
Болдуин угодливо усмехнулся. Амет же, подошёл к Буагильберу, поклонился и поцеловал ему руку.
- Господин, сам того не зная, подал превосходную идею. Его мысль настолько хороша, что мне сложно облечь ее в слова.
- Так, Амет, оставь свою велеречивость и лесть и говори толком. Что ты имеешь в виду?
- Мы можем устроить нашим будущим погромщикам свидание с мертвым магистром, – загадочно произнес сарацин.
====== Глава двенадцатая ======
Люди прячут злые морды
В обывательском тепле,
Ну а я над ними гордо
Пролетаю на метле!
Канцлер Ги, “Ведьма I”
На все почтенное собрание слова Амета произвели произвели странное воздействие. Храмовник нахмурился, как всегда, когда он чего-то не понимал, Болдуин украдкой покрутил пальцем у виска, Ревекка удивлённо приоткрыла рот.
Элия уже спала, а Мик с большим интересом прислушивался к взрослой беседе, надеясь, что его не прогонят. И только Абдалла, кажется, понял, что имел в виду его приятель-сарацин.
- Сейчас, йа-амир, я вам все объясню. Местные крестьяне верят в различных духов и бесов, которых насылают на них беду. Но ведь это работает в обе стороны! Человек умный и не слишком суеверный может использовать это на своё благо.
- И как, скажи на милость, мы используем тупость местных крестьян?
- Мы нарядим вас, йа-амир, в мёртвого.
- Чтооооо?! – Буагильбер аж вскочил. Ревекка, какой бы ужас не наводило на нее словосочетание “еврейский погром”, рассмеялась, глядя на его изумление.
- Я, кажется, понимаю. – поддержала она сарацина. – Мы нарядим вас, сэр рыцарь, в саван. Обрядим вашего коня в попону пострашнее, в таком виде вы появитесь в деревне и наведёте ужас на селян, посулив им всяческие кары небесные, если они не оставят в покое евреев. Так, Амет?
- Истинно, благословенная табиба умом своим затмит и Ибн Сину. Это и есть мое предложение, если благородный амир не прогневается.
- Прогневается, Амет, непременно прогневается, можешь даже не сомневаться. – Болдуин явно принял идею сарацина за шутку.
Ревекка умоляюще глядела на храмовника. Кажется, ей предложение сарацина пришлось по вкусу.
- Моя очаровательная пленница, неужели ты всерьёз думаешь, что такой маскарад может сработать? – на лице Буагильбера было написано неподдельное изумление.
- Почему бы и нет? После тех речей, которые произносились во время моего суда, я готова поверить в любую мелочь, могущую напугать этих селян. И к тому же, это бескровный способ остановить погром!
- Никогда ещё благородный рыцарь храма не участвовал в таком идиотском маскараде!
- Да ну?! – нехорошо прищурилась еврейка. – А тот зелёный костюм, в который вы с Де Браси переоделись, чтоб похитить нас с отцом и саксонцев? Далеко ли он?
- Это было стратегическое решение! – не сдавался рыцарь.
- А здесь это жизненно важное решение! Мы спасём сотни невинных душ!
- Еврейских, – пробормотал про себя оруженосец, но Ревекка его услышала.
- Моя душа тоже принадлежит к этому столь презираемому вами народу, – еврейка сверкнула глазами. – К тому же, души христиан, которые благодаря нашей маленькой выдумке не попадут в ад, вам тоже зачтутся.
- Это как же? – не понял Болдуин
- Эти люди не убьют невинных младенцев, женщин и стариков, и их души останутся чисты.
- Роза Сарона, если я и буду участвовать в подобном маскараде, то уж точно не за такую скромную цену.
- А за какую же?! – Ревекка встала.
Ее глаза, казалось, метали молнии. Щеки раскраснелись, белые зубы посверкивали между алыми губами. Она была так восхитительна, что казалась живым воплощением какого-нибудь языческого божества. Или возможно, ветхозаветной Иаили, Ципоры или прекрасной Вирсавии. Буагильберу страстно захотелось схватить ее и целовать, целовать без конца, чтоб погасить, наконец, тот огонь, который загорелся в нём в тот момент, когда он впервые увидал её. Он поднялся и протянул к ней руку.
Девушка попятилась, но без робости, просто желая договорить.
- Сэр рыцарь! Нет нужды глядеть на меня горящими глазами. Вы только что в очередной, уж и не знаю, который раз доказали, что вам от меня нужно только одного!! Неужели я должна поступиться собственной честью, чтоб получит от вас хоть какую-то поддержку? Где же ваши обещания, столь щедро расточаемые вами в час спокойствия? Где же клятвы, которые я слышала ежедневно? Все это не более чем пыль, облако, которое уносит первый же встречный ветерок! Что ж, коли так, я сама отправлюсь к своим соотечественникам, и лучше погибну с ними, чем увижу подобную трусость и низость у хвастливейшего из рыцарей христианских орденов!!!! Господь Саваоф, всеблагой и сочувствующий, какая же я безумная, что верила тебе!!!! Тебе, назареянину, который похитил меня и искушал мою душу!!!
Если бы Буагильбер не был так удивлён этой вспышкой гнева, он бы заметил, что голос Ревекки слегка дрожит. Храмовник протянул было руку, чтоб задержать ее, но девушка влепила ему звонкую пощечину, и он от неожиданности отшатнулся. Под мрачными взглядами мужчин она повернулась и выбежала из комнаты, напоследок хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.
Болдуин взглянул на выражение лица рыцаря и решил воздержаться от комментариев. Оба сарацина смотрели на хозяина как-то странно, не то с укором, не то с сожалением.
Храмовник в бешенстве подошёл к двери и ударил ее ногой так, что в ней появилась небольшая вмятина.
- Сумасшедшая девчонка!! – вскричал он, ощупывая щёку, – что она себе позволяет?!
Никто не ожидал того, что случилось спустя минуту. Мик, прежде сторонившийся рыцаря, подошёл к нему, прямо посмотрел ему в глаза, чего не делал даже Болдуин и севшим от волнения голосом молвил
- Идите к ней.
- Что?! – заорал рыцарь, радуясь возможности спустить пар. – Ты что творишь, щенок? Что, считаешь, раз тебя пустили в приличный дом, тебе позволено тявкать на хозяина?! – правой рукой он схватил Мика за шиворот, намереваясь поднять его как нашкодившего кота, за шкирку.
- Вы сердитесь на меня, господин, хотя в душе знаете, что правда за мной, – – смело ответил паренёк.
- Можете потом убить меня, но сейчас идите к госпоже Ревекке и говорите с ней. Иначе вы об этом очень пожалеете.
- И убью, не сомневайся, – рявкнул рыцарь. Потом он отбросил упавшего Мика и вышел, хлопнув дверью ничуть не хуже еврейки.
Осень неукротимо надвигалась, вне зала было весьма свежо, да к тому же поднялся прохладный ветер.
Он искал её чуть ли не полчаса. Прецептория всё-таки обладала внушительными размерами, к тому же в темноте найти девушку, не желающую, чтоб ее видели, было не так-то просто.
Ревекка серьезно обиделась, рыцарь понял это сразу. Её бегство не было желанием продемонстрировать её власть над ним. Не было оно и нарочитым, для привлечения его внимания. Она бежала, как человек, который отчаялся донести до окружающих свою мысль. Бежала от самой себя. Где-то в глубине души он хорошо ее понимал, хотя по-прежнему считал план Амета полнейшим безумием.
Dispardieux! Конечно, это же бред чистейшей воды, вся эта идея с мертвым магистром. Такое глупое лицедейство с переодеванием. Ничуть не умнее той бессмысленной идеи, благодаря которой Фрон де Беф сейчас в могиле, а де Браси – балагур и храбрец, во Франции.