Когда Назаров сел, Седюк задал ему несколько вопросов.
— Среди завезенного оборудования вы упомянули электропечи, — заметил он. — А в Пустынном, на берегу, под навесом, я видел две электропечи — это не те ли? И потом — неясно, как с серной кислотой, вы о ней не сказали.
Дебрев засмеялся. Он с удовольствием сказал Назарову:
— Правильно. Тут тебя поймали, Николай Петрович. Электропечи в Пустынном, на нашей материковой базе. А серная кислота идет морским караваном из Архангельска, там же продовольствие, огнеупоры, горючее, различные химикаты, арматура. Плохо подготовился, Николай Петрович, неполон твой список.
— Всего не облазить, Валентин Павлович, склады забиты сверху донизу, — сказал Назаров, оправдываясь.
— Боюсь, на ваших складах порядка нет, и это главное. Завтра выберемся туда пораньше и все уточним. Ну, с комплектацией дело обстоит более или менее благополучно, особенно тут рассусоливать нечего. Перейдем теперь к самому важному вопросу — к строительству медного. Прошу слушать с пристрастием — дело у нас там идет плохо. Вам слово, товарищ Лесин, доложите, какие вами приняты меры для реализации решения ГКО.
По кабинету пронесся шум сдвигаемых стульев, люди поворачивались, рассаживались удобнее. Седюк хорошо знал этот особый шум, временами возникавший на каждом крупном заседании, — он означал, что сейчас пойдет речь о самом важном и трудном.
В углу кабинета поднялся человек среднего роста, худой, в пенсне, одетый с подчеркнутым старанием: на нем были пикейный крахмальный воротничок, галстук, тщательно приглаженные волосы разделял четкий пробор. Среди других участников совещания, одетых с рабочей небрежностью, человек этот выглядел странно и чопорно. Суховатым, бесстрастным голосом Лесин докладывал о положении дел на строительной площадке — так ровно, ясно и логично, словно читал лекцию на какую-то далекую, отвлеченную тему. Казалось, он не видел и не понимал, что все напряженно вслушивались в каждое его слово. Из гладких предложений — Лесин прямо этого не говорил — с неопровержимой ясностью вытекало, что новые темпы строительства совершенно неосуществимы. Завод ставится на скале, вершина скалы представляет собой удобную площадку, гораздо более удобную, чем на строительстве ТЭЦ, — она обширнее, ровнее, не имеет уклонов. Но скальное основание прикрыто мощными наносами вечной мерзлоты весьма волнистого профиля. Грунт чрезвычайно трудный и независимо от того, что он схвачен вечным морозом: это крупноскелетный диабазовый валунник. Лом не берет этот грунт, кирка не колет, взрывные работы, как показала практика, малоэффективны; кроме того, сама взрывчатка по обстоятельствам военного времени очень дефицитна. Отбойных молотков мало, и они часто ломаются. Есть хороший экскаватор, но мерзлый валунник ему недоступен.
— Оттаивать надо, — прервал Лесина Дебрев. — Оттаивать покрепче.
Лесин хмуро блеснул на него стеклами пенсне.
— Оттаиваем, Валентин Павлович, огневым палением, кострами из угля и дерева. Оттаивает на полметра, не больше, — для кирки достаточно, а экскаватор пустить нельзя. Пробовали применить пар, вбивали в почву паровые иглы. В мерзлых грунтах на мягкой, глинистой основе паровые иглы работают хорошо, а на крупноскелетном валуннике эффективность их ничтожна. Применили электропрогрев напряжением в триста восемьдесят вольт — прогрев не распространяется даже на метр глубины. Пустить трехкубовый экскаватор — значит наверняка вывести его из строя. Электропрогревом руководил кандидат технических наук Газарин, и его вывод таков, что на нашей площадке экскаватору делать нечего. Вот все, что я хотел сказать.
Дебрев, дернувшись на стуле, грубо и нетерпеливо бросил Лесину:
— Все? Больше ничего не добавите, Семен Федорович?
— Больше ничего, Валентин Павлович, — бесстрастно ответил Лесин.
Все видели, что Дебрев с трудом сдерживает раздражение: он побагровел, глаза его гневно блестели, брови нахмурились. Он встал, собираясь говорить, но Сильченко мягко дотронулся до его руки. Дебрев молча посмотрел на Сильченко и снова сел. Сильченко обратился к Лесину:
— Я бы все-таки хотел знать, товарищ Лесин: что требуется строительству для выполнения нового задания ГКО?
Лесин, перед тем как ответить, заглянул в записную книжку.
— Если исходить из сегодняшней производительности труда одного рабочего, нам требуется втрое больше рабочей силы и втрое больше взрывчатки. При этих и, к сожалению, только при этих условиях мы можем выполнить решение ГКО о сокращении сроков строительства.
— Фантасты! — сказал кто-то громко и презрительно.
Сильченко с мягкой и ровной настойчивостью продолжал допрашивать Лесина:
— Вы знаете наше положение — людей взять неоткуда, взрывчатки мало. Разве вы не понимаете, что ваше заявление равносильно отказу от выполнения решения ГКО?
Лесин выразительно пожал плечами.
— Ничего другого мы придумать не сумели, — сказал он, помолчав.
На этот раз Дебрев не выдержал.
— Ни взрывчатки, ни рабочей силы вы дополнительно не получите, — сказал он решительно. — Вы живете не в безвоздушном пространстве, мне нечего вам напоминать, что немцы подкатываются к Сталинграду. Больше вам скажу: с завтрашнего дня вы будете получать половинную норму взрывчатки сравнительно с тем, что получаете сейчас. Взрывчатка пойдет на строительство ТЭЦ — там скала, скалу ничем другим, кроме взрывчатки, не возьмешь. Я думаю, вы это понимаете не хуже меня. От вас сегодня требовали не заявок на то, чего мы выполнить не можем, а сообщения о новых методах строительства, новых предложений, новых мыслей, которые помогут нам выполнить решение ГКО. Вот чего мы ждали от вас, а не болтовни о рабочей силе и взрывчатке. Лесин сдержанно, с достоинством возразил:
— Тут кто-то крикнул о фантастах. Именно потому, что мы не фантасты, а реалисты, техники-строители, я говорил только о том, что имеет реальное значение. Пыль в глаза высокими фразами я пускать не умею. Вы меня знаете, Валентин Павлович, я говорю то, что исполняю, и исполняю то, что говорю. Без взрывчатки поднять вечную мерзлоту мы не можем, без рабочих строить тоже не умеем.
Он с хмурым вызовом обводил своим пенсне зал. Никто не ответил ему. Дебрев, заметно остывая после вспышки, угрюмо сказал:
— Усильте прогрев, расходуйте больше угля, больше электроэнергии — и этим вы повысите производительность рабочего.
— Не думаю, Валентин Павлович. Избыток тепла уходит в воздух и не проникает в землю. Тут мы ничего не можем сделать, такова природа метода. Не мы одни разрабатываем вечную мерзлоту. Есть книги, статьи. Но во всей мировой литературе еще не предложен более эффективный метод.
— Мировая литература писалась такими же инженерами, как и мы, — прервал его Дебрев непримиримо. — Мы должны вписать новые страницы в мировую литературу, вот как стоит вопрос. Я думаю, спорить тут не о чем. Вот мы с главным инженером медного, — он кивнул головой на Седюка, — приедем к вам и посмотрим, таковы ли действительно ваши трудности, как вы их расписываете. А пока самым категорическим образом требуем от вас ускорения работ по планировке площадки. И предупреждаю, Семен Федорович: от степени перелома, достигнутого в строительстве завода, будет зависеть наша оценка пригодности работников строительства к руководству.
Лесин сказал, пожимая плечами:
— Понимаю ваш намек, Валентин Павлович…
— А я всегда говорю прямо, товарищ Лесин, без намеков, меня нетрудно понять. Засядьте еще раз с вашими инженерами и завтра к пяти вечера представьте полный перечень мероприятий, только без увеличения рабсилы и взрывчатки — это неосуществимо, — всех возможных мероприятий, чтобы организовать перелом в темпах строительства. Вот пока все по вашему вопросу.
— Будет исполнено, — сказал Лесин, садясь. Его мрачный вид показывал, что он мало верит в эффективность того, что собирался исполнять.
Дебрев отвернулся от него.
Снова заговорил начальник комбината:
— Положение на строительной площадке, конечно, трудное. Я вполне согласен с Валентином Павловичем — необходимо в самом срочном, почти аварийном порядке найти методы разработки вечной мерзлоты. Этого требуют от нас военная обстановка и наша совесть. Я уверен, что вы эту задачу выполните, как она ни сложна, а сейчас я хочу сказать вот о чем — мы плохо готовимся к зиме. На промплощадках нет щитов, навесов от снега над котлованами, нет теплых помещений для отдыха и еды, зимние дороги не подготовлены. Я понимаю — для большинства из вас, только в этом году приехавших с материка и не знающих полярной зимы, многое звучит чисто теоретически, но я в Заполярье провел не один год и знаю, чем грозит такая нераспорядительность. Неделю назад я выпустил приказ, обязывающий начать разработку мероприятий по переводу строительства на зимние методы работы, сегодня напоминаю о том, что этот приказ надо строго выполнять. Я, товарищи, считаю ошибкой и главного инженера, что он на эту сторону дела не обращает достаточно внимания. Боюсь, эта неосмотрительность дорого нам обойдется.