Наступил шестой час, и домашние роботы, запрограммированные на это время, выехали на свою работу. Кто-то вытирал пыль, кто-то поливал цветы, кто-то убирал разбросанные по полу пакеты. Тори вдруг поняла, что уезжает не на день, а на целых два месяца, и придётся делать то, что она ещё ни разу не делала. Тори усмехнулась. Такой вот день Первого Раза. Придется консервировать дом. А для этого необходимо связаться с Даной.
Дана… Тори уже давно перестала на неё обижаться. С тех пор, как поняла, что дедушке нравится его новая жизнь. Но вот сказать ей об этом она сразу не решилась, а теперь после стольких лет молчания между ними не знала, как это сделать. Келли права, она давно должна была сказать Дане спасибо. И она это сделает! Сегодня у неё всё получится. Сегодня такой день.
Тори решительно нажала кнопку вызова киберлина коттеджного посёлка.
Дана отозвалась тут же, как будто столько лет только и ждала этого звонка.
Девушке стало безумно стыдно, и она дрогнувшим голосом начала:
- Дана… Здравствуй.
- Здравствуй, Тори, - тон Даны был ровным и бесстрастным.
- Я давно тебе не звонила …
- Да, давно.
- Я завтра улетаю. Меня не будет почти два месяца. Я хочу тебя попросить законсервировать дом.
- Хорошо. Когда именно это надо сделать?
- Завтра, после обеда меня уже не будет. А вернусь я восемнадцатого энея, так что уже семнадцатого дом можно расконсервировать.
- Всё будет сделано. Что-нибудь ещё? – Дана говорила всё так же ровно и сухо.
Будь что будет! Она должна это сделать!
- Дана! Прости меня, пожалуйста, - ну вот она это сказала. – Я вела себя, как маленькая капризная девчонка, я не должна была тебя ни в чём обвинять и обижаться на тебя. Ты совершенно не виновата, что дедушка сделал такой выбор. Я… я давно это поняла и хотела об этом тебе рассказать, но сначала не знала как, а потом думала, что уже поздно. Прости.
Тори замолчала, а Дана не спешила отвечать. Девушка вслушивалась в густую тишину и ждала ответа. Наверно, уже и в самом деле поздно…
- Я никогда тебя ни в чём не винила. Я не обижаюсь и очень рада, что и ты перестала это делать. Обида разъедает человека изнутри. Я рада, что ты это поняла. Ты наконец стала взрослой.
- Спасибо! Спасибо, Дана. И не только за это. Благодаря тебе, я лечу на Терлинну. Не думала, что именно ты мне в этом поможешь. Спасибо.
- Да, ладно тебе, девочка, - Дана растаяла. – Я ничего не сделала, просто поговорила с твоим дедом, так что летишь ты благодаря ему. Никогда мне ещё за сплетни не говорили спасибо, - усмехнулась она.
Но Тори знала, что Дана была кем угодно, но уж точно не сплетницей. Она нашла способ ей помочь, и каким бы он не был, Тори была благодарна Дане за это. Девушка не была бы великодушной на её месте. В конце концов, Тори бойкотировала Дану целых десять лет.
Распрощавшись с киберлином, Тори широко улыбнулась. Хотелось визжать и прыгать. Она сделала это! Она попросила прощения и получила его. Такого облегчения и радости она не испытывала уже давно. Правы те, кто говорит не носить обиды в себе. Эта ноша с каждым годом становиться тяжелее, но сегодня Тори от неё наконец избавилась. Пожалуй, стоит на будущее не затягивать с извинениями. Ничего страшного в них нет.
Тори была так рада, что даже спустя десять минов, когда наконец вернулась Келли, продолжала улыбаться.
Келли стремительно ворвалась на кухню, где Тори собиралась что-нибудь приготовить на ужин.
- Нет-нет-нет, - воскликнула подруга, - даже не думай ничего готовить, мама передала нам на ужин салат и своё фирменное мясо. А я наконец нашла свои дорожные сумки. Все шкафы перерыла, ради тебя.
- Молодец, - похвалила Тори. – Давай сюда скорей еду, а то я сто лет не ела мясо по-гурански. Твоя мама готовит его лучше всех.
- Ага, - согласилась Келли, доставая сотели с салатом и мясом. – Ты вещи по списку собрала?
- Так точно, командир, - отсалютовала Тори, доставая приборы с салфетками и сервируя стол. - Осталось всё разложить по местам и в путь.
Запах был просто чудесный, и Тори вдруг осознала, что уже давно не ела домашней еды. Нет, она, конечно, готовила и любила это делать, но в последнее время стараться ради себя одной желания становилось всё меньше. Она всё чаще заказывала еду из ресторанов, а вот такую домашнюю вкуснятину последний раз готовил для неё дедушка. Он умел готовить только каши и любое мясо, но делал это просто превосходно.
Девушки с удовольствием поели и вернулись к сборам. Разложить по сумкам уже собранные вещи оказалось делом нескольких минов.
- Как хоть в клуб твой одеваться нужно? – поинтересовалась Тори, когда сборы были окончены.
- Сногсшибательно!
М-мм. Тори тут же вспомнила новое черное платье, которое сегодня приобрела. В нем она выглядела именно так – сногсшибательно и прежде всего для себя самой. К такой, новой Тори – элегантной и женственной – она ещё не привыкла, но то, что она видела в зеркале, ей однозначно нравилось. Привычным брюкам и майкам пора потесниться.
В её гардероб, как и в жизнь, пришли перемены. И эти перемены наполняли девушку новыми неизведанными чувствами. Прошло то время, когда она точно могла сказать, что её ждёт завтра, послезавтра, через месяц, через год. Сегодня она не могла сказать, что ждёт её этим вечером. И это интриговало. Это заводило. Это делало жизнь вкусной.
Жить становилось всё интересней и интересней.
***
- Ну, рассказывай, - Кирин отпил глоток эйра и вопросительно посмотрел на Деймира. – Я должен знать, за что пострадал. – Он откинул край халата, чтобы показать огромную ссадину на бедре, которую в пылу борьбы получил от него.
Деймир тяжело вздохнул. Сейчас, после поединка, после освежающего душа и с кружкой эйра в руках жизнь казалось не такой уж отстойной. Но он знал, что так ему только кажется.
Кирин терпеливо ждал, когда Деймир заговорит. Он сидел в кресле, откинувшись на спинку, потягивал эйр и не торопил. В этом он был очень похож на своего отца Арида. Сердце Деймира сжалось от тоски, так было всегда, когда он вспоминал его – своего Учителя. Он тоже не торопил. Он даже не настаивал, как сейчас настаивал Кирин. Но как-то так получалось, что после каждой тренировки Деймир всё больше и больше открывался своему Учителю. И это приносило покой и облегчение. Он не знал, в чём больше всего нуждался, в очередной тренировке или в обязательной беседе после неё. Но бесконечно ценил и то, и другое, а особенно человека, который это ему давал. Но Учителя больше нет… А Кирин, как бы хорошо не пытался заменить отца, всё же не он. Но друг старался. Действительно старался, а раз так, то возможно у него всё получится. Только вот воспринимать Кирина как Учителя Деймир пока не мог. Друг ещё ни разу не уложил его на лопатки, хотя из всех тех, кто пытался, был единственным, кто был близок к этому.
Пытаясь оттянуть разговор, Деймир бросил щепотку специй в кружку и стал тщательно перемешивать напиток.
Кирин молчал, но было ясно, что он решил во всём подражать отцу и без объяснений Деймиру отсюда не вырваться. Но что он мог сказать? Что у него было всё? Что он был самым любимым и желанным ребёнком, а потом стал отверженным, нужным своей матери только как запасное тело для того другого, которым он когда-то был? Что он был клоном, оригинал которого жив, что в принципе было невозможным и противозаконным, но, тем не менее, было? Что, когда он стал клоном, потерял, как и все остальные клоны, свои экстрасенсорные способности? Что он даже не понял, что сделала мать, и решил, что она бросила его, потому что он перестал быть сенсетивом? Что теперь дед хочет всё вернуть назад, как будто это возможно, вернуть его на Терлинну и в семью? Нет, это дерьмо он не будет вываливать на своего друга. И ни на кого другого. Это останется с ним.
Кирин многозначительно взглянул на свой синяк и опять уставился на Деймира.
- Старик, у меня проблема с родственниками, - такую правду Дей мог сказать кому угодно.
- У кого их нет? – философски отозвался Кирин.
- Я давно с ними не виделся, и они вдруг решили положить этому конец. Типа ты наш внук и брат, мы должны быть вместе.