— Да. Я как раз разносила стражам что несли дозор на стене еду, когда появился всадник.
— Ну, хоть какая-то польза от них. Ясно же что король не намерен разрушать монастыри, если конечно не провоцировать. Но, что за всадник? Гонец?
— Не похоже. Скорее — рыцарь.
Шеренга девушек вошла в столовую, и Моника увидела за дальним столом высокого темнокожего война, что разговаривал с настоятелем.
— …заблудился. — Произнёс воин. — Я не намерен ничего скрывать, я служу королю, но, как вы видите, я происхожу из Суммир-Гарула, и мне нет дела до вашего конфликта.
— Значит, — Уточнил настоятель. — Вас назначат командовать всеми этими гарнизонами?
— Именно. В связи с этим, у меня вопрос…
— Догадываюсь. — Перебил его настоятель. — Все рыцарские ордена, что были созданы при монастырях распущены, согласно королевского указа. Но не все из них покинули страну, или влились в армию. Некоторые из них избрали путь наёмничества.
— Значит, монастырям они служат уже как наёмники? Закон не нарушается. Хмм. — Мужчина задумался.
— Не волнуйтесь, по условиям контракта, они только охраняют. — Попытался успокоить гостя настоятель.
— Опытные войны. И служат за деньги, их могут перекупить.
— Нет. Они… пусть и наёмники, но нанимаются только охранять монастыри.
— Понятно, Но я обязан доложить о подобном королю.
— Понимаю. Но надеюсь, Вы сможете пояснить, что они не представляют опасности.
— Это уже решать королю.
Насытившись, Моника встала из-за стола, и решилась. Подойдя к столу, она поклонилась, и спросила.
— Вы направляетесь в столицу?
— Да, госпожа.
— Госпожа? — Моника была смущена.
— Видно что Вы происходите из дворянской семьи. Если готовы, выезжаю через час.
— Что?!? — С криком вскочил настоятель.
— Девушка явно имеет чёткую цель.
— Зло искушает её! Вместо того, чтобы остаться, и молится за спасение своей души…
В этот момент произошло то, чего никто, даже Ферин, не ожидал. Из тёмного угла трапезной вышел призрак высокого длиннобородого мужчины, и начал лупцевать настоятеля посохом, приговаривая: Не смей стоять поперёк дороги судьбы!
Тот с воплем упал, залез под стол, и начал творить молитву. Вбежавший в трапезную на крик пожилой слуга, увидев эту картину, отшатнулся, и сполз по стене.
— Настоятель, это настоятель. Но он же умер больше сорока лет назад. — Приговаривал он.
Наконец призрак успокоился и развеялся. Настоятель вылез из-под стола, и как мог, отряхнул одеяние.
— После подобного… Я… не могу ничего запретить. Следуй по пути своей Судьбы.
Моника внимательно посмотрела на настоятеля.
— И… я верну всё твоему отцу. Кроме уже потраченного.
— Хорошо.
— Госпожа. — Спросил, вставая из-за стола Ферин. — Как Ваше имя?
— Моника. А… Ваше?
— Ферин. Моника, в седле сидеть умеете?
Эта скачка была одним из лучших событий в жизни Моники.
Как оказалось, ночью Ферин пропустил поворот, и вместо стоящей на пересечении торговых путей крепости прискакал к монастырю. Но теперь, придерживая девушку одной рукой, он достиг крепости, и кроме запаса продуктов, взял ещё одну лошадку. Убедившись, что Моника действительно умеет держаться в седле, он двигался к столице с максимальной скоростью. А Моника, она была счастлива, впервые она чувствовала себя свободной, ибо делала что-то не по тому, что должна была, а потому, что сама этого хотела, и делала так, как сама этого хотела.
Во двор замка въехала пара всадников. У Кассия вновь был приступ меланхолии, и потому делами государственными пришлось вновь заниматься Сергею. Выйдя на балкон, он разглядывал девушку.
«Медно-рыжая. Зелёные глаза. Россыпь веснушек поперёк лица. И… Сисястик!».
Моника была в затруднении. Она была представлена королю, получила комнату во дворце, и совершенно не представляла что делать дальше. В стране всё было спокойно, во дворце — тоже. Решив, что раз явная опасность не видна, то лучшее, что она может сделать, это разобраться в происходящем, девушка начала наблюдать.
Вскоре, она смогла прийти к некоторым выводам. Поведение короля было не совсем понятным, и могло меняться несколько раз за день. Шарлота — она оказалась не только любовницей короля, но и присутствовала почти на всех собраниях, и к её советам прислушивались. Будучи простолюдинкой, она знала о жизни народа то, что было не известно остальным членам совета, и оказалась причастна к большей части принятых законов.
Принц Публий, скучал по матери, но считал её наказание справедливым. К Шарлоте он относился… с уважением. Возможно, причиной этого было то, что принц тоже видел как она трудиться для величия государства.