Он сел, поставив портфель на пол между ног.
— Надеюсь, госпоже Адуми лучше.
Адуми покрутил ладонью.
— По-разному. Доктор Бен Ами хочет, чтобы она опять легла в «Хадассу» на обследование и еще какие-то анализы. Он уезжает на месяц с лишним и хочет положить ее до отъезда.
— Месяц отпуска? Эти доктора хорошо устраиваются.
— Он летит на какой-то медицинский съезд в Женеву. Потом на другой, в Вальпараисо. Им же достаточно послать заявку — и они уже официальные участники. А потом вычитают это из подоходного налога. И он объедет вокруг света, потому что из Вальпараисо можно лететь что на запад, что на восток. А нам с тобой, считай, повезло, если мы сможем урвать неделю для поездки в Эйлат. Но Бен Ами хороший парень, я не завидую ему.
Он смахнул в сторону папку, словно приглашая Иш-Кошера представить имеющиеся бумаги.
— Ладно, у тебя что-нибудь есть?
Иш-Кошер вытащил папку из портфеля.
— Только всякая обычная ерунда об отце мальчика. Вплоть до недавнего времени он был зарубежным корреспондентом одной из американских телекомпаний. Ты должен помнить, он был их корреспондентом по Ближнему Востоку и находился здесь до и во время Шестидневной войны. Довольно хорошо владеет ивритом. Сейчас живет в «Кинг Дэвид» и, похоже, ничем особенно не занят. Говорят, что он пишет книгу об израильском общественном мнении. Заводит с кем-нибудь беседу и записывает на пленку. У него скрытый магнитофон и петличный микрофон. По словам горничной, у него в комнате куча пленок, все аккуратно подписаны.
— Она твой человек?
— М-гм.
— Тогда организуй копии пленок.
— Хорошо. Да, вот кое-что интересное: одна из лент подписана «Мимавет».
Адуми пожал плечами.
— Если сын не врет насчет покупки машины, что подтвердил тот малый, раввин, — тогда, скорее всего, это просто запись встречи. — Он посмотрел в окно и пробормотал: — Ходит везде и записывает разговоры, а? Хорошее прикрытие, если подумать. Он говорит с кем угодно и заявляет, что записывал это для своей книги.
— Думаешь, агент? ЦРУ?
— Как и все эти американские корреспонденты, — сухо сказал Адуми. — Если они и не платные агенты ЦРУ, по крайней мере, обмениваются с ним информацией. Что-нибудь еще о нем?
Иш-Кошер покачал головой.
— Не считая того, что он уехал на пару дней в Тель-Авив. Он позвонил оттуда в отель спросить, были ли для него какие-нибудь звонки, и сказал, что проведет пару дней в «Шератоне».
— В «Шератоне»? Это интересно.
— Что тут интересного?
— Только то, что именно туда он поехал, прилетев в Израиль. Вместо того, чтобы ехать прямо в Иерусалим, он отправился в Тель-Авив и остановился в «Шератоне».
— Вы следили за ним?
Адуми едва заметно нехорошо улыбнулся.
— Мы следили не за ним. Там была румынская балерина, прима-балерина румынского балета, выступавшего в Тель-Авиве, Ольга Рипеску. Она русский агент. Мы следили за ней. Когда Стедман зарегистрировался, она почти сразу заметила его, и они общались какое-то время. Что ты об этом думаешь?
— Они могли быть когда-то знакомы. В конце концов, эти иностранные корреспонденты ездят повсюду.
— Это так, но все равно интересно. А ты узнал что-нибудь об этом раввине?
— Только то, что сказал тебе сразу после допроса. Он кажется достаточно безобидным. Ничем не занят, просто гуляет по городу, иногда со Стедманом, иногда по утрам ходит в синагогу…
— И просто случайно живет в доме 5 по Виктори-стрит, в том доме, дорогу к которому кто-то спрашивал у парней из гражданской обороны в тот вечер, когда на соседней улице взорвалась бомба, — сухо сказал Адуми.
— Это может быть чистым совпадением и ничего не доказывает.
— О-ох, Хаим, ты — полицейский. Ты всегда рассуждаешь на языке доказательств, того, что прокурор сможет представить в суде, — цепь свидетельств, ведущих к определенному выводу. Но в разведке мы заняты безопасностью государства и не можем позволить себе роскошь абсолютного доказательства. Мы ищем канву, или какую-то странность, или — еще лучше — канву странностей. — Он постучал по столу коротким указательным пальцем.
— Что ты называешь странностью в данном случае?
— Тут их полно, Хаим. Возьми любого из тех, кто нас интересует. Каждый из них ведет себя не совсем нормально. Начнем со Стедмана. Он прибывает в Израиль и вместо того, чтобы ехать прямо в Иерусалим, где живет его сын, едет на пару дней в Тель-Авив.