— Я его хорошо знаю.
— Если бы вы могли договориться о встрече, — взмолился он.
Ее лицо приняло суровое выражение.
— Вашего сына подозревают в ужасном преступлении против государства, мистер Стедман. Шин Бет, я уверена, ничего не делает из прихоти. Но Авнер Адуми — государственный служащий, и вы имеете право на встречу с ним. Нельзя позволить ему уклоняться от обязанностей. Я отведу вас к нему — прямо сейчас, если хотите. Он, вероятно, дома.
Дэн не мог сдержать благодарности.
— Но я не могу просить вас о таком одолжении. Если вы просто дадите мне его адрес…
— И что вы станете делать, если он захлопнет дверь у вас перед носом? Поверьте, Авнер вполне способен на такое. Нет, я отвезу вас туда и прослежу, чтобы он, по крайней мере, выслушал вас.
— Вы не возражаете, если я тоже поеду? — спросил рабби.
— Ничуть, — сказал Стедман, у которого вдруг поднялось настроение. — Чем больше компания, тем лучше. Он поймет, что скрыть ничего не удастся.
«Рено» завелся сразу. Гитель, конечно, села за руль, Стедман рядом с ней, а рабби сзади, Во время короткой поездки все были на удивление молчаливы, каждый погружен в собственные мысли. Гитель подъехала к дому на Коль Тов-стрит и с двумя мужчинами как на буксире, решительно подошла к двери и нажала кнопку звонка.
Адуми открыл дверь.
— Что ты тут делаешь, Гитель? И кто эти люди?
— Это мой друг Дэниел Стедман, а это мой племянник, Дэвид Смолл.
Он улыбнулся.
— А, раввин из Америки, тот, что не соблюдает шабат. В чем дело?
— Мы хотим поговорить с вами, — сказал Стедман. — Я хочу.
Адуми поколебался мгновение и пожал плечами.
— Тогда входите, — и отступил в сторону. Рассеянным, извиняющимся жестом он показал на разбросанные по полу газеты и беспорядок в комнате. — Жена в больнице.
— Поэтому надо устраивать свинарник, чтобы Сара взялась за уборку, как только вернется? — накинулась на него Гитель. — Ты боишься, что она не найдет, чем заняться?
— Я собирался убрать до ее возвращения, — смиренно сказал он.
— Я уберу. А ты поговоришь с мистером Стедманом.
Она принялась подбирать газеты. Адуми указал мужчинам на кресла.
Пару минут они наблюдали за ней, и затем Стедман сказал: — Мой сын, Рой…
Адуми резко оборвал его.
— Ваш сын пытался пересечь границу с враждебным государством. Когда страна в состоянии войны, это дело военных властей и военного суда. Я не имею к этому никакого отношения.
Но Стедман не дал себя запугать.
— У меня есть информация, что дело ведете вы. А у меня надежный информатор, — спокойно сказал он. Прежде чем Адуми успел ответить, он добавил: — Эта попытка сбежать за границу — ваших рук дело?
— Что вы хотите этим сказать? — Но Адуми не разозлился, он усмехался.
— Я хочу сказать, что очень уж она пришлась к месту. Полиция допросила его по поводу взрыва и затем удачно позабыла вернуть ему паспорт. Если бы у них были какие-то вещественные доказательства, связывающие его с этим делом, они арестовали бы его прямо на месте. Но поскольку они так не сделали, я не исключаю возможность, что вы подтолкнули его сделать какую-нибудь глупость, побег, например.
— Невиновные не убегают.
— Если их не напугать. Этот его арабский друг, он из ваших людей? Он, случайно, не агент-провокатор?
— Мы не стреляем в собственных агентов. Вы смотрели слишком много фильмов о шпионах, мой друг.
— Все, что может выдумать голливудский режиссер, может прийти в голову и сотруднику службы безопасности. Он мог даже притвориться, что ранен.
— О, его действительно ранили, поверьте мне. Но он жив, и его можно допросить.
— И уже допросили, я думаю, — сказал рабби.
Оба мужчины повернулись к нему, а Гитель оторвалась от работы.
— Что вы хотите сказать?
— Если он был серьезно ранен, — скромно начал рабби, — вы допросили бы его немедленно, чтобы наверняка получить от него то, чего хотели, прежде чем он умрет. А если рана не опасна, я не думаю, что вы стали бы ждать, пока он полностью выздоровеет. Поэтому я думаю, что вы его допросили, и он явно не сказал ничего, что указывает на причастность Роя. иначе вы не говорили бы сейчас про переход границы — если бы у вас имелись более серьезные основания для обвинения.
Гитель прекратила уборку, одобрительно кивнула племяннику и уселась в кресло. Адуми тоже посмотрел на него с уважением.
— Это раввинский пилпул[58]. Вот уж не думал, что вы, американские раввины, занимаетесь такими вещами. Я не говорю, что вы неправы. — Он немного подумал. — Но допрос еще не окончен…
58
Пилпул — диалектические рассуждения, казуистика. Прием, применяемый при изучении Талмуда.