— Как обнаружена? Потрясли, или как? — быстро спросил Костюков.
— Я их завел. Часы не пошли. Это вызвало подозрение, — ответил Глаузинь. — Двести граммов платины.
— Ясно, товарищи? Продолжаем!
Архангельский — инспектор, обычно дежуривший на аэродроме, открыл блокнот:
— У меня есть данные об увеличении контрабандного вывоза советской валюты.
Костюков кивнул:
— Рубль-то подорожал!..
— В частности, применяется довольно хитрое сокрытие в играх. Скажем, нарды. В один кубик сумели искусно вмонтировать несколько сот рублей. У одного туриста в книге было вырезано отверстие для дорожных шахмат. Спросил: зачем! Он ответил: чтоб не потерять шахматы. Но я вскрыл фигуры.
— Пошли, значит, на риск? А если бы ничего не оказалось? — улыбнулся Костюков.
— Купил бы за свой счет новые в киоске сувениров. Там их сколько угодно, без очереди! — тотчас ответил Архангельский и, переждав смех, добавил: — Я подумал: для чего прятать такую безобидную штуку, как шахматы? Да еще врезать в книгу? И не зря. В шахматной доске тоже было обнаружено несколько сот рублей.
Архангельский сел.
Начальник таможни посмотрел на Сергея:
— Прошу.
Сергей встал, чувствуя, что краснеет. О чем он мог рассказать? О матросе с «Моники Смит»? Или о Гауптмане? Мелкие дела!.. Но докладывать надо.
Он кашлянул:
— Я тоже о почте...
И стал рассказывать о Куралюне.
— Установлено, что за последние два месяца он получил шесть посылок — и все от лондонской компании «Оскар Лимитед». Нейлоновые шубы, различное белье, обувь...
— Это товары, оплаченные пошлиной. В чем вы усмотрели криминал?
— Но шесть посылок! И потом... — Сергей рассказал о похищении марок у старшего штурмана на «Редере», о Гешке...
Костюков задумался:
— Пока все это никак не связывается... Вы не узнавали в комиссионных магазинах, не сдавал ли туда вещи на продажу этот Куралюн?
— Нет.
— Проверьте. И сообщайте регулярно. Только предупреждаю: бдительность, но не подозрительность!..
...Сергей остановился у подъезда таможни, подняв воротник шинели, старался прикурить. Ветер гасил спички.
Небо было затянуто сочными фиолетовыми облаками.
Нелегко это, оказывается, совместить — бдительность без подозрительности.
Библия
Вечером, уже в конце смены, Сергей остался в дежурной комнате один: Глаузинь и Краснов ушли оформлять отправляющийся в Гамбург лесовоз.
Телефон молчал.
Стены комнаты сотрясались — мимо катил вагоны маневровый паровоз.
Прошло минут пятнадцать. Потом раздался резкий телефонный звонок — Сергею даже показалось, что трубка на рычаге вздрогнула...
Вчера Сергей первый раз проводил Риту домой. Она жила за городом, на Взморье. Они долго бродили тихими улочками — мимо сонных дач, по пятнам света от фонарей, по опавшим листьям.
Шумели сосны, совсем рядом протяжно вздыхал прибой, и было трудно отличить шум сосновых крон от дыхания моря.
Сергей не успел еще побывать на Взморье, и Рита рассказывала ему об этих местах. А прощаясь, сказала: «Я все еще продолжаю быть вашим гидом...»
И возвращаясь в город, сидя в почти пустом вагоне электрички, он вспомнил и шум сосен, и влажный ветер с моря, и голос Риты. Ему нравилось, как она говорила — с едва заметным акцентом и слегка растягивая слова, и он был рад тому, что услышал на прощанье, эти слова как бы подтверждали, что их встречи не случайны...
Потом пошел дождь. На черном стекле вагонного окна вспыхивали и гасли бисеринки воды — мелькали мимо огни станций. Сергей вдруг подивился тому, как быстро и крепко полюбил Ригу...
Вот о чем он думал, когда раздался резкий телефонный звонок.
Сергей взял трубку.
— Говорит Сизов из портовой охраны! Тут мы задержали иностранца с портфелем — торговал с какими-то типами, они убежали... Доставить его вам?
— Давайте, жду!
Сергей закурил, тут же раздавил сигарету в пепельнице и прошелся по комнате. Потом снова сел, глядя на дверь — услышал шаги.
Вошел Сизов — худощавый парень в серой с кнопочкой кепке, и низенький плотный крепыш, одетый в желтый плащ, с огромным портфелем.