— Придется вам попросить у начальника почты противогаз.
Девушка, рассмеявшись, заколотила штемпелем. И каждый раз, после удара, взвивалось облачко пыли.
Сергей машинально читал адреса на конвертах: «США, Буффало, Джону Тчинскому», «Рим, Италия, Беццуочи», «Мистеру Голдшлагу, Балтимора, США». Девушка опять отложила штемпель, судорожно вытащила платок и уткнулась в него. Сергей взял конверт, взвесил его на ладони и пошутил:
— Уж не пудрой ли вы его нашпиговали?
— Какой пудрой? Тальк. Как заграничные отправления — так мучение!
Сергей хлопнул по конверту, поднялось белое облачко.
Глаузинь, проходя мимо, спросил:
— Переквалифицируешься?
И тут Сергей вспомнил Рыбника, его выставку, руки, пересыпающие марки тальком.
— Вольдемар Августович, — Сергей даже не мог сдержать дыхания, так он волновался. — На кого у нас зарегистрирован на почтамте абонементный почтовый ящик 242?
Глаузинь внимательно посмотрел на него:
— Что случилось?
— Тальк!
— Тальк?
— Тальк! Вы понимаете — тальк! Им же пересыпают марки, чтобы не склеивались. А этих конвертов сорок штук!
Глаузинь набрал номер телефона начальника почтамта.
Он выслушал ответ, повернулся к Сергею, пожевав нижнюю губу, достал мундштук, сигареты.
— 242-й почтовый абонементный ящик для заграничных отправлений...
— Ну-ну?
— ...зарегистрирован на имя Куралюна!
Вечером арестованная по распоряжению следователя Вольфсона корреспонденция была доставлена в прокуратуру.
Вольфсон дернул шнур и открыл форточку:
— Для некурящих! — и покосился на Николая Петровича Костюкова, осторожно отодвигавшего от себя массивную пепельницу.
— Так начнем, товарищи? — он поудобнее уселся в кресле и отрезал ножницами край конверта: на стол выпали марки. Следователь просмотрел их и, развернув письмо, поднял глаза на таможенника. — После предварительного расследования по материалам, представленным вами, я дал распоряжение об обыске. И вот...
...Куралюн сложил письма в аккуратную пачку, закурил и, сидя за столом, некоторое время посматривал на конверты. У него были глаза гурмана, разглядывающего любимое блюдо.
Шестнадцать штук. Сегодняшняя почта. Сейчас он их вскроет и прочтет. Потом сделает необходимые расчеты и запишет все вот в эту книгу. Затем возьмется за ответы на эти шестнадцать плюс три, оставшиеся со вчерашнего дня.
Он посмотрел в окно. Люди переходили улицу на перекрестке, шли мимо, ждали на остановке троллейбус. У каждого — свои дела, а все вместе — толпа... Куралюн даже глаза прикрыл: так остро он почувствовал свою значительность.
Кто он? Для всех — маляр. (К сожалению, в наше время требуют справку с места работы. Без бумажки могут быть неприятности, а они не для умных людей!)
Да, маляр... Он усмехнулся и, ощутив дразнящее нетерпение, погасил сигарету — стал перебирать конверты. Письмо от английской фирмы «Оскар Лимитед». Его хочется прочитать в первую очередь. Но... прежде всего работа, прежде всего — быть в курсе очередных операций. А письмо от «Оскар» можно положить вот сюда и, работая, иногда на него посматривать: поднимает настроение.
Он взял ножницы, аккуратно, по самому краешку надрезал пухлый конверт и долго разглаживал на столе плотный лист бумаги с двумя каллиграфическими штемпелями по углам: слева — «А. Кинг, торговец марками», справа — «7. Литтрс роад Шенклинс. Уайт».
«Дорогой мистер Куралюн!
Большое спасибо за марки, которые я получил несколько дней назад. Посылаю вам обещанное. Стоимость — 3 фунта 12 шиллингов 2 пенса. Это обременяет вас кредитом в 1 фунт 13 шиллингов 2 пенса. Наилучшие пожелания!»
Куралюн с минуту рассматривал полученные марки, потом, легонько вздохнув, записал в графе «должен»: 1 фунт 13 шиллингов 2 пенса.
Кто следующий?
«Рокот Стэмпс Регистр, Канада... Дорогой мистер Куралюн! Большое спасибо за письмо. Я счастлив, что мы с этого времени начнем делать большие дела...»
«Большие дела!» — Он опять от удовольствия прикрыл глаза.
Большие дела начались с маленького объявления в одном из зарубежных журналов. Оно было скромным, в нем говорилось только, что филателист Ф. Куралюн, проживающий в Риге, хочет обмениваться марками с коллекционерами других социалистических стран. Марки в таких случаях наклеивались на конверты и гасились. Но он очень скоро понял, что настоящий бизнес делается иначе. Его следующее объявление в одном западногерманском журнале было куда программнее первого: «Желаю обмена только с торговцами. Могу давать новинки СССР...»