Жаль, что эти прекрасные и столь желанные юноши совсем не развиты. Хорошо бы взять его с собой в Европу, научить ценить пищу и вина и – и все остальное.
Особенно теперь.
Особенно теперь, когда Крэйг стал таким старым и надоедливым. Наверно, двадцать восемь лет – слишком много для нее, ей нужен мужчина помоложе. Может быть, потом. Посмотрим, как пройдет продажа. Она снова посмотрела на Джона, стараясь не выдать своих мыслей.
– Вы первый ковбой в моей жизни, и я рада познакомиться с вами.
Что это – в ее словах действительно прозвучал призыв, или ему послышалось? Возбуждение Алекса возросло. А почему бы и нет? Этим можно воспользоваться!
Если хоть немного обращать внимание на женщин, разобраться в их поведении труда не составляет. Джон – красивый парень, именно такие и должны нравиться дамам постарше и с хорошим вкусом. И если бы он подумал о своей выгоде, он бы сломя башку бросился за Мадам Юм-Юм, несмотря на красивые грустные глазки Джины!
Если бы он подумал о своей выгоде.
Интересно, братец слишком глуп или слишком пьян?
– Ковбой?! – крикнул Джон. – Стоп! Мы говорим «скотовод» и «ферма» вместо «ранчо». И это моя ферма, и поэтому я буду противиться продаже до последней капли крови!
Он неуклюже наклонился вперед и с пьяным задором продолжал:
– Может, вы поймете, о чем речь, если я вам скажу, что здесь похоронены все мои предки! Предки. Вы хоть знаете, что это такое?
Повисла гнетущая тишина. Презрительная улыбка исказила тонкие губы Крэйга.
– Видите ли, мистер Кёниг, в Японии живут не только кули, гейши и рикши. Сфера деятельности нашего консорциума далеко не ограничивается пределами одной страны. Еще посмотрим, можно ли сказать то же самое о «Кёниг Холдингз»!
Джон язвительно рассмеялся.
– Смотрите, смотрите!
Он слишком много пьет, с ужасом подумала Элен. О Господи, что будет дальше?
Миссис Мацуда отодвинула тарелку, изящно промокнула губы салфеткой.
– Нам необходимо посмотреть бухгалтерские книги и отчеты за последние пять лет. – Она вела себя так, будто ничего не случилось. – А также заверенные инвентарные ведомости, словом, любые документы, показывающие состояние дел на ферме.
– Естественно.
Кивком головы Чарльз указал на Бена – тот молча сидел на другом конце стола.
– Бен наш директор по финансовым вопросам, и пока вы здесь, он в полном вашем распоряжении. Не возражаешь, дружище?
– С превеликим удовольствием, – ответил Бен. Что-то не заметно, чтобы он пребывал наверху блаженства, подумал Бакли. Черт, да что с ними приключилось?
Бен смущенно откашлялся, прикрывая рот рукой.
– Вы здесь до которого числа?
Миссис Мацуда бросила взгляд на своего управляющего и улыбнулась.
– Думаю, мы можем побаловать себя, пробыть здесь столько, сколько захотим. Что скажешь, Крэйг?
Бакли мгновенно вытащил из кармана тоненькую электронную записную книжку и стал нажимать на кнопки.
– Наверно, мы управимся довольно быстро, но дня два-три… до двадцать второго, – неизвестно зачем объявил он. – Тогда к двадцать пятому числу мы успеем в Чикаго, на конференцию производителей и потребителей говядины.
– До двадцать второго?
Пора вмешаться, подумал Алекс, с трудом сдерживая раздражение. Пора взять инициативу в свои руки, хотя это не входило в его планы – он предпочел бы остаться в тени. Показать этим ублюдкам, кто здесь хозяин! От этих идиотов никакой пользы, они понятия не имеют, что значит продавать!
А что касается Джона…
Но он им покажет фокус, научит, как вести дела.
– Вы все успеете, – Алекс приветно улыбнулся. – Чарльз с Беном уже давно готовились к продаже, так что у нас все документы в порядке. Мы с радостью вам поможем.
Джон с грохотом отодвинул свой стул.
– «Мы с радостью вам поможем», – передразнил он Алекса. – Конечно, мы вылижем все задницы до самого Киото, если это поспособствует драгоценной сделке! Но без меня! На меня можете не рассчитывать! И если все вы тут решили разнести Кёнигсхаус в клочья, то я костьми лягу, чтобы этому помешать!
Пошатываясь, он направился к двери.
– Мне очень жаль, миссис Мацуда, – заискивающе произнесла Элен. – Джон никогда так себя не вел. Не знаю, что на него нашло.
Она сама не верила своим словам. Японка только улыбнулась.
– Ваш сын несчастлив, – промурлыкала она. – К тому же любой юноша может иногда напиться. Но дело есть дело: Кёнигсхаус продается или нет?
17
– Извините!
Стараясь не выдать своих чувств, Джина встала из-за стола, вежливо попрощалась и вышла из столовой. И сразу же увидела Джона – спотыкаясь и пошатываясь, он брел к выходу. Два шага, и она его догнала.
– Джон! – Она схватила юношу за руку. – Куда ты?
– Туда. – Он откинул щеколду, распахнул дверь и повторил, указывая рукой в пространство: – Туда.
– Куда?
– Куда угодно!
В таком состоянии он действительно мог уйти куда угодно. А она-то надеялась, что они смогут спокойно поговорить наедине, мечтала, что сможет насладиться его близостью. Ей хотелось стукнуть его. Или себя. Нет, одного она его не отпустит.
– Я пойду с тобой.
– Незачем. – Джон даже не посмотрел на Джину. – Все кончено. – Он попытался высвободиться.
Она еще крепче вцепилась в его руку.
– Что кончено?
– Ничего. Ничего и не было. – Он покачнулся, закрыл лицо руками. – Господи, я совсем пьяный! Не слушай меня, я сам не знаю, что говорю.
– Нет, ты все прекрасно знаешь! – Джина с трудом сдерживала слезы, но гнев не позволял ей молчать. – Не смей со мной так разговаривать, ты ведь знаешь, что что-то было…
Она замолчала на полуслове, голос ей не повиновался. Джон поднял на нее глаза – в них читалась мука.
– Было… между нами, – выдавила она наконец.
Из столовой доносился шум отодвигаемых стульев, голоса стали громче. Обед закончился, с минуту на минуту в холле могли появиться люди. Джон потряс головой, попытался стряхнуть опьянение.
– Здесь нам поговорить не удастся, – медленно произнес он. – Пойдем.
Он взял девушку за руку, вывел на улицу, закрыл за собой дверь. Огромная луна спокойно плыла по усыпанному звездами небу. Прохладный ночной ветерок остудил пылающие щеки Джины. Похоже, на воздухе и Джону стало лучше, теперь он держался на ногах значительно увереннее. Они пересекли лужайку и остановились перед домом для гостей, у самых ступенек. Было между нами…
Джине хотелось вырвать себе язык. Какой позор – выдать свою любовь человеку, пусть и очень доброму, но абсолютно не разделяющему ее чувств! Ей досталась горькая чаша, и она вынуждена испить ее до дна.
Нужно что-то сказать, загладить промах. Но она не могла произнести ни слова. И тут Джон заговорил, но совсем о другом.
– Эта японская дама, Миссис Как-бишь-ее, – начал он. – Когда она соберется уезжать, я хочу, чтобы ты попросила ее взять тебя с собой.
– Что? – Джина ожидала чего угодно, но только не этого.
– Я хочу, чтобы ты вернулась вместе с ней в Сидней, чтобы ты уехала отсюда. – Джон вздохнул.
Он хочет избавиться от нее?
– Почему?
– Тебе незачем здесь оставаться, вот и все.
Явная отставка, причем высказанная самым обыденным тоном – что может быть горше? Но нет, ей этого мало, ей нужно приумножить свои страдания.
– Должна быть какая-то причина, я хочу ее знать, – настаивала Джина. – Скажи мне.
Джон возвышался над ней, загораживал собой луну.
– Говорить нечего. Уезжай. У нее уже был готов ответ.
– Нет.
Из темноты послышался приглушенный расстоянием крик ужаса, затем – долгий предсмертный стон: какой-то ночной хищник напал на ничего не подозревающую жертву. Джон никак не отреагировал на эти звуки.
– Послушай, – он ухватился за перила веранды, – тут много всего произошло. Вчера… вчера ночью, в буше мне…
Он не мог сказать: «Мне приснился сон». Так говорят только школьницы, изнывающие от любви к какой-нибудь поп-звезде.