Крик лопнувшей струной отозвался в ушах. Она узнала голос Пьера. Добрый милый парень, приютивший её в доме своей семьи. Глупый, но с пылким сердцем, он мечтал, что однажды станет таким же великим героем, как Сигурд или Пелей. Теперь его мечтам не суждено сбыться.
В тот самый миг Мириэль поняла одну вещь: «Нельзя спасти дорогих тебе людей стоя на месте. За мир надо сражаться, как бы тяжело это ни было. Как бы ни хотелось обойтись без крови».
Враг был рядом. Прямо перед ней. Крупный гоблин в черном панцире приближался всё ближе. Длинный крючковатый нос втягивал пропахший гарью воздух, в каждой руке его было зажато по кинжалу.
Свечение за спиной девушки погасло. Ухмылка скользнула по черному лицу приспешника тьмы, решившего, что волшебница просто сдалась. Но Мириэль не думала сдаваться, с губ сорвалось заклинание, и жест руки метнул в строну приближающего врага пылающую огненную сферу.
Мой крик потонул в грохоте взрыва. Яркая вспышка осветила ночное небо. Но вспышка была лишь очередным огненным заклинанием. Словно сорвавшееся с пальцев солнце, зависло оно в небе над деревней, обрушив на гоблинов пылающие струи пламени. Вопли людей потонули в визгах гоблинов. Пламя следовало за юркими созданиями, настигало, хватало за пятки, опутывало, превращая разбойников в пылающие факелы. В нос ударил жуткий смрад спекшихся гоблинов. Поток жара и пламени пролетел в нескольких метрах, опалив волосы. Не понимая, что творится в этом пылающем аду, забыв обо всем на свете, я забилась под старое корыто, не думая ни о чем и молясь о том, чтобы хотя бы уцелеть. Слезы текли из глаз. Я не знала почему. Боль. Обида. Понимание собственной беспомощности разом навалились на меня. Смерть была повсюду, а моя единственная надежда выбраться из этого мира превратилась в обгорелую тушку.
Ночное небо разразилось дождем, гася неумолимое пламя. Тяжелые капли падали на голову волшебницы, оставляя на лице влажные дорожки, смывая с рук кровь и сажу. Бойня в Биргите подошла к концу, все до единого гоблины были убиты, но многие жители так и не увидят рассвета. Сможет ли Мириэль когда-нибудь простить себя? Ведь если б она сразу применила атакующую магию, жертв было бы гораздо меньше.
Стук воды о дно корыта вывел меня из ступора. Осторожно выглянула из укрытия.
Никого. Ни людей, ни гоблинов, ни волшебницы. Деревня точно вымерла. Будто прошло не несколько десятков минут, а несколько лет. Покосившиеся крыши, обгорелые стропила и балки, мельничное колесо, жалобно скрипевшее в ночной тиши.
Несколько шажков по превратившейся в грязь земле. Сама не понимаю, почему я иду туда, куда отбросило тело Йона. Оно по-прежнему лежало там, покореженное и обожженное взрывом. Коленки сами собой подогнулись, и я обняла черную тушку. Не смущали больше ни противный запах, ни длинный нос, ни кривые зубы, в голове, словно под могильной плитой, ворочалась одна единственная мысль: почему это произошло именно с ним? Мой единственный друг в этом глупом, безрадостном и нелепом мире погиб. Пошлый, недалекий, тщеславный, но мой. Сколько историй он рассказывал мне, когда стоял у кровати, сколько комментариев по поводу своего бестактного и бескультурного языка получил в награду. А ещё большую шишку, когда сказал, что при истощении помогает искусственное дыхание. Где сейчас эти мгновения?
Плакать о дохлом гоблине. Нет. Плакать о погибшем друге — все, что мне теперь оставалось. Слезы текли сами собой, падая на черный панцирь, смешиваясь с пеплом сожженной деревни и дождевой водой.
Свет ударил в лицо. Пылающий огненный шар гулко пульсировал на вытянутой ладони. Я посмотрела выше. Сжатые губы, мокрые волосы, глубокие, точно два синих омута, глаза. Мириэль глядела на меня с ненавистью. Шар на кончиках пальцев вспыхнул чуть ярче, увеличиваясь в размере.
Странно. Знаете, что в той или иной степени роднит каждого автора? Мы живем нашим творчеством. И мы живем в нашем творчестве. В каждом рассказе мы обязательно оставляем свой образ. Он может быть другой расы, пола, возраста, но это не меняет сути. Из букв абзацев и глав мы создаем маленькую копию себя. В мире Ио именно Мириэль была мной.
Мы смотрели друг на друга. Точно моё отражение в кривом зеркале, подделка, двойник, но двойник, превзошедший оригинал и даже не задумывающийся о его существовании.
Быть убитой самой собой. Что за нелепая смерть?! Самая нелепая, какая только может быть на свете.
Небо озарила яркая вспышка. Сверкнула молния, и грохот грома прокатился по округе. Я засмеялась. Смеялась зло и безжизненно, безумно и отчаянно. Я больше не смотрела на волшебницу, просто стиснула руку Йона. Такую надежную, ещё теплую. Руку друга.
Мне было всё равно. Даже когда свет огненного шара погас. Когда хлюпанье шагов стало удаляться. Когда дождь кончился. Когда ночь сменилась рассветом. Когда надо мной повисла огромная тень…
========== Мир ==========
Черные крылья закрыли солнце. Несколько взмахов, и исполинская птица сделала еще один круг. Да только птица ли это?
Нетопыри Проклятых Земель достигали порой небывалых размеров. Самых крупных и злобных из них ловили и приручали слуги Черной Королевы, дабы те стояли на страже багрового неба темной страны. Изредка эти твари совершали налеты на мирно спящие королевства людей и эльфов.
Рукокрылое приземлилось в нескольких метрах от меня. Со спины летучей мыши соскочил маленький наездник, на ходу снимая летные очки и пытаясь получше оглядеться. Увиденное не обрадовало его, что было заметно по тому, как обвисли длинные уши гоблина. Но не прошло и нескольких минут, как пилот нетопыря забыл о своей тоске и принялся увлеченно обирать тела погибших людей и гоблинов, проявляя чудеса космополитизма. У кого медную монетку стянет, а у кого золотое колечко.
— Не надо, — моя рука обхватила запястье мародера, когда тот возжелал наложить лапу на Йоново ожерелье.
Ответом на мой жест стали пронзительный визг «Мамочки! Зомбогоблин!» и попытка убежать. Не вышло. Ноги аэронавта запутались в высоких, стянутых с тела старосты деревни ботфортах, и он звучно шлепнулся в лужу.
— Да не зомби я никакая. Просто вот уцелела. — Шмыгнув носом, я попыталась удержать слезы, однако воспоминания о вчерашней ночи нахлынули с новой силой, и я разрыдалась.
— Выжившая — это хорошо, — откомментировал гоблин. — А то, что не зомби — еще лучше. И что чикса — здорово. Но делиться я с тобой все равно не буду. — Мародер потряс привязанным у пояса мешочком. — Можешь сама поискать добычу, а потом полетим к цитадели.
— Я не хочу возвращаться.
— Не хочешь? — пилот удивленно выпучил глаза. — Но ведь сюда скоро прибудут рыцари! Я видел отряд всадников. Много. Целую армию. К тому же Госпожа пожелает узнать о том, что здесь произошло.
Пришлось покориться. Моего спасителя, а также спасителя почти двух килограммов драгоценного металлолома звали Флип. Он был капитаном разведчиков и стоял в гоблинской иерархии даже выше Йона, получая приказы от мастера Окке — первого королевского министра, а порой и лично от королевы.
Мы парили в облаках, так близко к этим розовым клубам пара. Внизу простирались земли Ио, освещенные ярким солнечным светом. Но мне уже ничего не хотелось. В сумке, что была у Йона, оказался еще свежий каравай, и я кушала, постепенно отламывая от него по щепотке мякиша. Хлеб казался горьким, но вместе с этим горьким хлебом в мое тело возвращалась жизнь. Такая горькая и такая желанная жизнь.
Пока рано сдаваться. Я обязательно должна вернуться, снова увидеть друзей и родителей. Не допустить, чтоб мои лишения и страдания оказались напрасными.