Я улыбнулась, медленно открывая глаза. Он уже проснулся и гладил пальцами мои спутанные волосы.
— Утречка, — усмехнулся Мэддокс, целуя меня в кончик носа.
— М-м-м, — пробормотала я, наслаждаясь тем, как его пальцы гладят мою обнаженную спину, — Доброе утро.
Я придвинулась к нему ближе, прижимаясь к его боку. Мне не хотелось двигаться с этого места, из его объятий. Серьезно, я бы осталась здесь навечно, если бы кто-нибудь приносил нам еду. Возможно, мы смогли бы уговорить Матиаса стать нашим дворецким, хотя он, скорее, убьет нас во сне.
— Как себя чувствуешь? — спросил Мэддокс, обхватив мой подбородок пальцами и подняв мою голову, заставляя посмотреть ему в глаза.
Я потянулась, разминаясь, оценивая свое самочувствие. Не чувствовала себя сильно изменившейся, пробудившейся. Чувствовала себя собой, немного болезненной, счастливой и влюбленной.
— Прекрасно, — это была чистая правда.
— Хорошо, — он потерся лбом о мой лоб, его волосы щекотали меня. — Я боялся, что причиню тебе боль.
Я покачала головой.
— Нет-нет. Все было прекрасно.
«И все благодаря тебе», — не осмелилась я сказать вслух.
Мэддокс был добр и нежен со мной, его терпение безгранично. Прошлой ночью все было идеально, не так, как я могла представить свой первый раз. Не часто представляла себе, как это будет, но обычно все было мрачным, неловким и ужасным. Но с Мэддоксом все было идеально, и я понимала, что все это благодаря тому, что мы по-настоящему любили друг друга. Один этот факт менял все.
Я положила ладонь ему на грудь и стала выводить разные узоры.
Неважно, как сильно мне не хотелось бы покидать свое новое убежище, но необходимо было собираться домой. Если мама обнаружила, что вчера я не вернулась домой, то удивительно, что она еще не вынесла здесь двери. Конечно, она вела себя лояльнее других матерей, но все же была моей мамой, так что была бы не в восторге от того, что я ночую у Мэддокса. И, вероятно, у нее был бы сердечный приступ, если бы узнала, чем мы занимались. Да, вероятно, родители были осведомлены о том, чем занимаются подростки, но это не означало, что им хотелось бы, чтобы информацию предъявили им в лицо.
— Наверное, мне стоит пойти домой, — прошептала я, опасаясь произносить эти слова вслух.
Мэддокс схватил меня за руку — ту, которой я выводила узоры на его животе — и переплел наши пальцы.
— Ты права, — я сглотнула от его слов, хотя должна была чувствовать себя хорошо, потому что он согласился со мной. — Но прежде, чем ты уйдешь, я приготовлю тебе завтрак.
— Может, приготовим его вместе? — спросила я.
Он усмехнулся, и этот звук эхом отдался в его груди, к которой было прижато мое ухо. Ровный стук его сердца быстро стал моим самым любимым звуком во всем мире. Он был похож на звучание барабана, бившего только для меня.
— Мы можем делать все, что пожелаешь, — он сел, одеяло сползло к его талии. Без стеснения рассматривал мое тело. Румянец грозил покрыть меня целиком, но я постаралась согнать его. Он изогнул губы в полуулыбке и склонился ко мне.
— Я люблю тебя, Эм.
Мэддокс нежно прижался к моим губам. Я начинала думать, что эти поцелуи нравятся мне больше, чем испепеляющие душу. В этих нежных прикосновениях было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя любимее и желаннее.
Я нежно потянула его за волосы, притягивая ближе.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала ему в губы.
По его лицу расплылась улыбка.
Мне было интересно, устанем ли мы когда-нибудь говорить друг другу эти слова.
Мэддокс поднялся, достал боксеры и джинсы из шкафчика. Ремень он не стал застегивать, и рубашку не надел, позволив мне любоваться его идеально высеченными грудью и руками… Я надеялась, что в этот раз меня не ударят дверью за то, что засмотрелась. Хотя рядом дверей не было, но крыша форта могла вполне обвалиться мне на голову.
От одной этой мысли я переместилась в центр комнаты. Прижимая к телу одеяло, ползала вокруг на четвереньках в поисках своей одежды.
Мэддокс стоял и наблюдал за мной, скрестив руки на груди и забавляясь.
— Что ты делаешь?
— Ищу свою одежду.
Серьезно, где она? Мэддокс срывал ее с меня, как сумасшедший, и она определенно должна быть на полу. Господи, неужели он так далеко зашвырнул ее, что она оказалась в другом измерении?
— Ну… Эм, — он опустился рядом со мной, и я прекратила судорожные поиски. — Она вон там.
Мэддокс указал на кровать, где аккуратно сложенными лежали мои вещи.
— Как они туда попали? — спросила я.
— Домовой постарался, — с усмешкой ответил парень. — Я убрал их раньше, — фыркнул он.