Мэддокс повернулся ко мне, и я поспешно нагнулась, чтобы поднять миску.
— Прости. Мне следовало быть аккуратнее…
Он выхватил миску из моих рук и швырнул ее в раковину.
— Меня не волнует эта миска, меня беспокоишь только ты. Все хорошо?
— Да, — я пожала плечами, отводя взгляд от его глаз и глядя в пол.
— Поговори со мной, Эм, — он обхватил мой подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Расскажи мне, что происходит в твоей маленькой чудесной головке.
Я не хотела озвучивать свои страхи, потому что не хотела даже думать о том, что это правда, но Матиас зародил во мне зерна сомнения.
Я неловко чувствовала себя, уставившись в потолок.
— Ты воспользовался мной ради секса? — промямлила я.
Он отпустил мой подбородок, словно обжегся.
— Боже, Эм, нет. Поверить не могу, что ты могла так подумать.
Он провел пальцами по волосам, словно обиделся.
Я пожала плечами.
— Об этом не думала, пока…
— Мой братец-засранец не открыл свой рот, — он тяжело вздохнул. — Я люблю его сильнее, чем могу описать, но он всегда переходит черту. Матиас просто расстроен из-за того, что он не обладает тем, что есть у нас, — обнял меня, прижимая к груди.
Я обняла его в ответ.
— Я надеюсь, что однажды он найдет это, — прошептала я.
— Я тоже, — согласился он. — Но я боюсь, что этот день никогда не наступит.
***
МЭДДОКС ОТВЕЗ МЕНЯ домой и остался надолго, чтобы помочь расчистить место для клетки Акиллы и обустроить ему новый дом в моей комнате. Ежик был таким маленьким и милым, даже милее Соника, но, возможно, я была необъективна.
Теперь я лежала на своей постели, глядя в потолок, с глупой улыбкой на лице. Прошлая ночь прошла словно сон, но болезненные ощущения в мышцах доказывало реальность происходящего.
Она казалась невероятной.
Все лето было таким.
Я вспомнила, как мы с Мэддоксом катались на канатной дорожке, и попросила его поцеловать меня, чтобы закрепить отношения.
В начале лета у меня не было никаких планов, а за две недели до занятий можно было с уверенностью сказать, что это время было самым лучшим в моей жизни.
Наши с Мэддоксом приключения были неожиданными, но самыми лучшими из всего, что со мной происходило.
Все еще не в силах стереть с лица глупую улыбку, я направилась в ванную, чтобы принять душ. Поскольку планировала провести большую часть дня дома, то надела серые шорты и белую футболку с выцветшим принтом бабочки спереди.
Прошла на кухню, чтобы заварить чай в новой кружке, полученной от Мэддокса, и услышала какой-то грохот в гараже.
Я открыла дверь и просунула голову.
— Мам? — позвала я. — У тебя все хорошо?
— Да, — ответила она. — Просто порезалась. Можешь принести пластырь?
— Конечно.
Я направилась по коридору в ванную и взяла пластырь с изображением «Hello Kitty» — у нас был только такой.
Прозвенел дверной звонок.
— Я открою, — отозвалась мама, пока я закрывала аптечку.
Прошла в кухню и обнаружила там Сэди, стоящую рядом с мамой.
— Привет, — улыбнулась я лучшей подруге. Распечатала пластырь, мама протянула мне ладонь, и я закрепила его на порезе. — Вероятно, он долго не продержится, — предупредила я маму.
— Все в порядке, — пробормотала она, направляясь обратно в свою студию.
Однако мне придется следить за ее раной. Однажды ей пришлось нанести пять швов, а она говорила, что все хорошо. В конце концов, получила инфекцию.
— Нам надо поговорить, сейчас же, — прошипела Сэди, хватая меня за руку. Затащила меня в комнату и захлопнула дверь. Прежде я не обратила на это внимания, но она была в ярости. Не понимаю, откуда внезапно появился ее гнев? Что я сделала? — Присаживайся, — указала на постель, и я почувствовала, что меня ждет интенсивный вопрос.
Затем она сунула мне в руки журнал «US Weekly».
— Я сейчас так зла, — промурлыкала она, уперев руки в бедра, — что даже не могу нормально думать. Поверить невозможно, что ты утаила такой секрет. Я считала нас лучшими подругами! А теперь чувствую, что безразлична тебе! — кричала Сэди, дрожа от гнева. — Мы должны рассказывать друг другу обо всем, а ты хранишь от меня такой секрет! Это больно, Эмма. Действительно, больно. — Подруга нахмурилась, слезы блестели на ее ресницах. Она действительно расстроилась, но я понятия не имела, в чем меня обвиняют и как с этим связан журнал.
— Я не понимаю, — честно призналась я.
Она фыркнула, отвернувшись.
— Эмма, ты встречаешься с Мэддоксом Уэйдом.
Я прищурилась.
— Как ты узнала его имя? — помню, что не говорила его, всегда уклонялась от темы. Да, это дерьмово, и я признала бы это, но все еще не понимаю, почему она делает из этого трагедию. Я не сказала его имени? И что? Она знала, что у меня есть парень, и не настаивала на уточнении деталей. Почему внезапно изменила мнение?