С улицы донеслось: блеяние, топот – бац!
- Тьфу ты! – выругался Боря, разглядывая себя. – Как придурок, е-мое.
Ночи в Черноруссии прохладные и надо было выбирать: или как придурок, но тепло, или как нормальный пацан, но холодно. Победил разум!
Борис открыл аптечку, лежащую на столе: в основном старушечьи сердечные таблетки, но кое-что было и полезным. В карман пиджака отправился активированный уголь, бинт, антибиотики и обезболивающее. Вроде все. Больше тут поживиться нечем. Он окинул взглядом комнату и, подойдя к окну, отодвинул занавеску: бац! – старуха шмякнулась, запрокинув ноги.
- Все-таки – козел! – сказал Боря, подхватил тяпку и вышел.
Старуха зашипела. У дороги завыл мужик с опухших лицом тракториста. И снова здравствуйте! Борис – бегом, через забор, вдоль озера. Зомби не отстает. Справа – дом, со двора выскакивает еще один зараженный – верещит, скалится, прыгает. Боря – влево и не глядя наотмашь тяпкой – шварк! – в челюсть небритому колхознику в полосатой пижаме. Хруст, кровь, шамканье вязнет в жутком визге – блондинка в мини-юбке с лицом не выспавшейся лошади растопырила крашеные ногти и скачет по пятам. Боря прибавил хода и через сотню-другу метров троица преследователей отстала.
- Ууух! – выдохнул Борис, вытирая вспотевший лоб. – Надо быть осторожней: лучше все делать тихо.
Он вытер травой кровь с тяпки и направился на восток через поле к примеченной ранее охотничьей вышке. Не доходя десятка метров остановился: на лестнице, зацепившись штаниной за гвоздь, вниз головой висел зомби. Он дернулся, почуяв гостя, и заерзал, тщетно пытаясь высвободиться. Боря подошел ближе: на поясе неудачного охотника болтался патронташ с блестящими головками ружейных патронов, нож в кожаном чехле, на шее – бинокль.
«Ружье будет на вышке, - подумал Борис, - еще рюкзак, да и одежда у него получше дедова пиджачка …»
Он бросил в траву сумку с едой, перехватил тяпку и приблизился к зараженному. Тот задергался еще сильнее, зарычал, брызжа слюной, выпучил глаза и стал хватать руками воздух.
- Ну-ну, тише, тише, - Боря сильнее сжал черенок.
Как?.. Как это… по голове... садануть человека?.. Нет, не ударить кулаком в порыве злости или страха, а вот просто подойти и – тяпкой в голову?..
Боря замахнулся и замер. «Можно разбить бинокль», - мелькнула мысль. Он аккуратно поддел шнурок на шее охотника. Тот клацнул зубами – бинокль упал. Борис вскинул тяпку – хрясь! – треск, брызги. Зомби качнул головой, вывалил синий язык и забился в конвульсиях, обильно орошая траву кровью с частичками кости и мозга.
Борис отвернулся: совсем не хотелось смотреть на подпрыгивающее, словно тряпичная кукла, клокочущее индюком тело. Только когда все было кончено, он вынул нож и срезал зомби с гвоздя – тело мешком шлепнулось в лужу крови. Боря залез на вышку: в углу стояло однозарядное ружье ИЖ – 18, рядом лежал рюкзак – то, что надо. Спустившись, он раздел охотника. Куртка, штаны, ботинки – все оказались в пору.
Приторочив сбоку лихую тяпку, Борис закинул рюкзак за спину, надел на шею бинокль, взял ружье и отправился на север к Надеждино.
Бес
Яичница скворчала, как пьяная похотливая лягушка, брызжа раскаленным салом на кисть Беса, сжимающую рукоять чугунной сковороды. Но он не чувствовал боли: в глазах горел огонь, зубы скрежетали, губы превратились в две белые нитки, а ноздри раздувались от натужного дыхания.
День не задался с самого утра: проснувшись к обеду, Бес – тридцатипятилетний военный, уволенный в запас по весьма мутным причинам – чувствовал дикое похмелье. И все бы ничего, это не первое похмелье в жизни, но на улице какие-то говнюки орали с самого утра. И где – под самыми окнами! От немедленной расправы их спасла только початая бутылка конька, попавшаяся на глаза бывшему солдату. Она уверенно прыгнула в широкую ладонь Беса и обильно смочила пересохшее горло.
Он с силой потянул носом воздух, сплюнул на пол, покрытый годовалой грязью, взял сигарету с тумбочки и закурил – в желудке забурчало, а в голове слегка прояснилось. Заглянул в холодильник: пиво, яйца, колбаса – холостяцкий рай.
Бес глотнул из горлышка, громко отрыгнул и подхватил лоток яиц – обычный завтрак. На улице топали, заходились воем какие-то ублюдки, где-то визжала девка. И ведь орут под самым домом! Кто?! Какой смертник орет, будто его трахает стадо быков?!
На сковороде запрыгало сало, выпуская ароматные клубы пара – яйцо разбилось вдребезги, следом еще пять. Бес глотнул и выпустил облако сизого дыма. За дверью – дикие вопли! Вот, как специально орут прямо в замочную скважину! Знают же, кто живет! Знают же, что будет! Полетят зубы! А потом – язык в жопу и: «Понимаешь, Бес, мы не хотели, мы не думали, мы ме, ме, ме…»
Бес глотнул, вытер ладонью небритое лицо и процедил сквозь зубы:
- Надо оставаться спокойным, с трезвой головой и твердой памятью. Спокойно…
Яичница скворчала, изрыгая раскаленное сало на руку Беса, но он не чувствовал боли: в глазах – огонь, зубы – в крошку, из ноздрей – дым!..
- Аааа!!!
Сковорода летит в стену! Рука вырывает дверцу шкафа – все! Сейчас эти пидоры навсегда заткнуться! За старой военной одеждой – М4А1 в полном обвесе. Затвор – клац! Дверь – с ноги!
- Заткнулись!!!
И действительно на мгновение люди на дороге у дома – около двадцати жителей окраины Березино – замерли. Они как по команде повернулись и… нет, не разбежались в ужасе, а подняли такой вой, что с ближайшего дерева взлетели вороны.
- Ну, все! – Бес вскинул автомат. – Сейчас я вас успокою!
Крикуны, ничуть не испугавшись, наоборот, ринулись на смутьяна.
Бес на мгновение было опешил: они не побоялись его, да еще и с оружием… Но лишь на мгновение. Пелена ненависти отгородила сознание. Теперь он – или они! Палец вдавил курок – приклад привычно толкнул в плечо – вот она жизнь! Давитесь, падлы, свинцом! Как оно?! Нравиться?!
Пули пробивали тела насквозь, вырывая клочки одежды и мяса, вязли в костях, отплевывались кровью, внутренностями, мозгами. Люди хрипели, булькали, клокотали кровавыми пузырями, падали и подымались, ползли, цепляясь ободранными пальцами за асфальт, лезли на забор, где повисали как мокрое белье. Кровь, крик, запах пороха!
- Аааа!!!
Щелчок затвора – все! – обойма пуста.
- Съели, козлы! – Бес опустил винтовку, сплюнул и вытер ладонью рот.
Около десятка бывших соседей замерли перед домом, остальные – еще шевелились.
- Ааааа!!!! – бывший солдат клацнул зубами.
Из-за угла выбежали трое полицейских, пожарник и врач, под предводительством председателя колхоза в пиджаке и при галстуке – прям делегация.
Бес нырнул в дом, захлопнул дверь, отбросил автомат и вытащил пистолет:
- И вся королевская конница, и вся королевская рать, не смогут Шалтая, не смогут Болтая забрать!
В дверь забарабанили – Бес выпустил обойму – крик, хрип, бульканье, грохот тел.
- Вам придется вызывать спецназ, чтобы взять меня, падлы! – крикнул он и вставил новый магазин. – Ну, кто еще хочет взять Беса?!
Коньяк заполнил рот. Затяжка. Еще. Еще. Бывший солдат уже знал, что надо делать – в лес! Там полицейские шавки не достанут его – солдата, привыкшего к тяготам войны. Война! Сколько можно просиживать штаны в этой норе! Он – солдат! И умрет солдатом! Это – его земля! Никто ему не указ! Ни жирные полицейские, ни соседи, прятавшиеся дома в войну! Он – защищал эту землю! И он имеет право здесь жить! И он будет биться до последней капли крови!