-Мы почти пришли, - однажды сказала она, - и привела меня в незаметную хижину, приткнувшуюся между скал. Я знала, что это хижина, в точно такой же, я провела все свое детство.
В хижине было прохладно и безопасно. Почти целый день мы с мамой проспали, прерывая сон только для еды. Когда наступила ночь, мама заставила меня помочь натаскать воды в большую металлическую бочку. Потом она над огнем грела воду в небольшом казане и промывала волосы с помощью мыльного корня, сначала себе, потом мне. Из ящика, стоявшего у стены, достала гребень. Я никогда не видела гребней, не знала, для чего они предназначены. Мама объяснила мне, потом стала разделять им мои волосы на пряди, расчесывая их. Было так больно, что слезы лились из глаз, но я терпела. Это было еще не все. Из того же сундука мама достала какие-то тряпки, и приказала надеть их.
- Запомни - это платье. Ты теперь всегда будешь ходить в такой одежде.
Но самой ужасной оказалась обувь. Я едва смогла втиснуть свои ноги, в те... туфли, что она мне дала. Я не могла представить, как я буду ходить в них, а тем более бегать. Но у мамы со мной разговор был короткий: " Привыкнешь", - только и сказала она, выслушав мои жалобы.
На другой день я проснулась от шороха. Приоткрыв глаза, увидела маму, надевающую на себя платье очень похожее на мое. Волосы мамы были скручены в тугой жгут, который она закрепила на голове в виде свернувшейся змеи. Потом она прикрыла волосы непрозрачным шарфом и надела на ноги туфли.
- Я вернусь через несколько дней, - как всегда коротко, сказала она. - Из хижины не выходи. Если кто придет без меня, ни с кем не разговаривай, пусть считают тебя немой. Если я не вернусь, поступишь также. Пойдешь в ту сторону, там люди. Бойся их. Не вздумай ничего брать без спроса, даже если будешь умирать с голоду. Ничего не объясняй и не говори о себе, только мычи, иначе ты себя выдашь, и тебя убьют страшной мучительной смертью, сжигая живьем на костре. Ты поняла?
Я ужасом смотрела на маму, стало так страшно от мысли, что она не вернется. Мама правильно меня поняла, бросив через плечо успокаивающе: "Я вернусь", - исчезла из вида.
Ее не было четыре дня. Все это время я просидела, забившись в угол, изредка выбираясь, чтобы поесть. Мама что-то принесла с собой, плотно, обмотанное в ткань. Когда она размотала тряпки, под ними оказалась девочка примерно моего возраста, лежащая без движения с закрытыми глазами.
-Слушай меня внимательно, - сказала мне мать, - ты не сможешь жить среди людей, потому что почти не знаешь их языка, обычаев, тебя сразу обнаружат, а потом убьют, единственный способ спастись, это стать такой, как они. Это можно было бы сделать, родившись среди людей, жить рядом с ними с самого рождения. Но это для нас невозможно, мы не такие, как они, они не захотели бы терпеть нас рядом с собой. Но зато мы можем сразу узнать очень многое, впитав в себя духовную энергию любого существа, забрав себе его память. Только одно ограничение, чтобы твой рассудок выдержал, ты должна пить сущность человека твоего возраста. Вот эту девочку я принесла для тебя. Выпив ее, ты получишь ее память. Это все, что я могу для тебя сделать, дальше ты будешь бороться за свою жизнь сама.
Я смотрела на лежащую на полу девочку. Я понимала, что сейчас мы ее убьем. Жалко ли мне ее было? Нет не жалко, я не понимала, что это не животное, я не воспринимала ее такой же, какой была я или мама.
В мой мозг хлынули ее воспоминания, это оказалось совсем не одно и то же, как то, что со мной происходило, когда я забирала духовную энергию животного. Какие-то образы с бешеной скоростью стали мелькать в моем сознании, а потом вдруг обрушилась темнота. Когда я пришла в себя ни мамы, ни тела девочки рядом не было. Я снова закрыла глаза и попыталась ощутить, осознать чужие чувства, воспоминания эмоции. Почему-то ничего не получалось. Мама говорила, что используя чужие воспоминания, можно легко выучить не только названия предметов, но и получить все накопленные, этим человеком знания. У меня ничего не получалось. Из памяти этой девочки мне не удалось извлечь ни одного не то что нового, а вообще ни одного слова. Да и образы, что сохранились в ее воспоминаниях, были какими-то нечеткими, и стоило мне попытаться внимательнее в них вглядеться, они, словно соскальзывали, куда-то в темноту. Единственное, что у меня получилось, это ощутить, какие чувства были у этой девочки по отношению к этим людям. Да и то, только две характеристики: плохой и хороший, и ничего другого. Плохих было намного больше.