Почему-то вся злость улетучилась. Когда все немного пришли в себя, Лорри усадила Егора за стол и попыталась достучаться до его сознания.
- Егор, Галина убивала мужа Анны или ее ребенка? – вожак отрицательно покачал головой. – А маленький сын Галины убивал мужа и ребенка Галины? – Егор снова отрицательно покачал головой. – Так почему же вы хотите убить малыша? Разве сын за отца отвечает? – губы Егора как-то странно задергались, и он едва слышно выдавил:
- Мы боимся.
- Чего вы боитесь? - не поняла Лорри. - Этого маленького мальчика?
- Да, мы боимся этого маленького мальчика, - горько сказал Егор. - Галина нам пригрозила, что когда ее сын вырастет, она ему расскажет, как убили его отца, - Егор тяжело вздохнул и продолжил: - По законам нашего народа, если кого-то убивают не в схватке один на один, а, например так, как мы убили отца этого ребенка, то когда мальчик вырастет и получит право мстить за отца, то он может не вызывать убийц на бой, а убивать их из-под тишка, из засады, одного за другим…
Лорри вздрогнула, осознав весь ужас положения, в которое попала. Она едва не заорала от отчаяния от глупости и тупости этих баб, которые свои амбиции, свои характеры ставят выше здравого смысла!
- Я поговорю с Галиной, - устало сказала Лорри и, увидев, как раздраженно дернулся Егор, добавила с нажимом в голосе: - Егор, я понимаю ваши опасения и ваш страх. Мало того, в этом вопросе я на вашей стороне. Не забывай, что я тоже участвовала в убийстве того урода… И все же смерть ребенка… Нет, этого я не могу допустить! – Лорри поднялась со стула и двинулась к лестнице: - А лужу ты все равно вытри, - бросила она Анне. – Как бы то ни было, разводить грязь в доме я не позволю.
Лорри поднялась в свою комнату, ей нужно было немного подумать, перед разговором с Галиной. Она невесело усмехнулась: какой непредсказуемый мир, обиженный, которого она была готова защищать чуть не ценой жизни, за пять минут превратился во врага, несущего угрозу всем. В голове у нее постепенно созрело решение этой проблемы. Не самое лучшее решение, но какое-то. Лорри порылась в своих вещах, вспоминая, где лежит небольшой пластмассовый кружок, который она собиралась использовать для большей убедительности в разговоре с Галиной.
Женщина кормила малыша, глядя на него с такой любовью, с такой радостью, что Лорри присела рядом с ней, любуясь такой умиротворяющей картиной. Дождавшись, когда ребенок уснул, Лорри осторожно спросила:
- Галина, а это правда, что ты пригрозила оборотням, что все расскажешь своему сыну о гибели его отца? – радость мгновенно погасла на лице молодой матери, губы сжались в тонкую, упрямую полоску, а ее лицо приняло злое, непримиримое выражение. – Галина, - мягко сказала Лорри, - ты ведь помнишь, каким жестоким был отец Галла, его смерть была вынужденной мерой, иначе погибли бы все. – Женщина не отвечала, но вся ее напряженная фигура говорила о том, что она не желает соглашаться, ни с какими доводами.
В душе у Лорри поднималась злость и раздражение. Она внимательно посмотрела на Галину, и вдруг ясно осознала всю подоплеку слов этой женщины. Ревность – вот что движило ею. Ревность, ревность, ну еще, быть может, чуточку оскорбленного самолюбия. Если бы Глеб, когда-то взявший ее под свою опеку, остался бы с нею, она и мысли такой бы не допустила. А так. Постоянно видеть его рядом со счастливой соперницей, которая тоже испытывая ревность к бывшей возлюбленной своего мужчины, пытается обидеть и унизить ее, при каждом удобном случае… «Это просто какой-то гадюшник», - с тоской подумала Лорри, но потом поняла, что она неправа. Чем мир вампиров лучше мира оборотней? Взять хотя бы ту же Мариссу. Да она бы такое здесь устроила! Лорри торопливо сплюнула три раза через левое плечо, только не это.