- Ничего я не чудовище! – с жаром возразила вампирка. – Я что много хочу? Что в тех комнатах такого необычного и тайного?
- Это личные комнаты Шертеса и Лорри, - с нажимом на слове «личные» сказал Эг. – Если ты не понимаешь, то я объясню: «личные» - это такая часть жизненного пространства, которую никто не должен видеть, в которые никто не может входить, кроме владельца. Только на этом крошечном кусочке, хоть человек, хоть вампир, может позволить быть самим собой, таким, каким он есть на самом деле…
- Вот, все правильно! – радостно подхватила Марисса. – Я как раз и хотела увидеть какая на самом деле эта Лорри!
- Марисса! – уже с отчаянием произнес Эг. - Неужели мама тебе не объяснила, что не все хотят, чтобы их видели незащищенными, уязвимыми… - Эг резко замолчал, увидев, что глаза Мариссы стали темно-багрового цвета. Такими они не были даже в минуты самого лютого ее гнева. – Марисса, - тихо прошептал Эг. Он хотел спросить, что случилось, но его феноменальная память и необыкновенные аналитические способности мгновенно подсказали ответ на его непроизнесенный вопрос. «Мама», - именно это слово заставило так измениться Мариссу. – Мама? – вопросительно сказал Эг, глядя в глаза Мариссы, и поскольку она молчала, он сказал уже утвердительно, не сомневаясь в том, что правильно угадал, причину. – Мама. – Он вдруг подумал, что вампирка уже сто раз сказала слово «отец», и ни разу не упомянула о матери. Этому могло быть только одно объяснение. Эг с сочувствием посмотрел на девушку и с таким же сочувствием спросил: - Ее уже нет в живых?
- Не знаю, – Марисса вздохнула, но вздох выражал скорее досаду, чем горе.
- Как это, не знаешь?
- А вот так! – резко ответила девушка, всем своим видом показывая, что на эту тему она не желает разговаривать. Эг не спорил, у каждого в душе есть такая боль, такой кусочек воспоминаний, к которому не хочется прикасаться. Он понимал это и поэтому только жалел от всей души эту девушку. И Марисса это почувствовала, вся ее резкость и воинственность исчезла без следа, и она совершено нормальным, только чуть грустным голосом объяснила: - Это произошло, когда моей младшей сестре Дейле было всего три недели. Мама и отец поссорились. Я не любила, когда это происходило, поэтому спряталась в своей комнате. Видишь ли, - соизволила добавить Марисса, когда родители ругались, то сотрясался весь дом, поскольку они никогда не уступали друг другу. Я всегда переживала, так как любила их обоих. И в этот раз все было, как обычно. Они ругались, потом мама окончательно рассердилась, открыла портал и ушла. Так было сто раз. Мама или отец уходили порталами в один из домов и там некоторое время жили, отдыхая друг от друга. Но в этот раз мама ушла и пропала. Отец не сразу бросился ее искать, не сразу понял, что ее нет ни в одном из домов, что она там даже не появилась. Папа испугался так… ты даже не представляешь, как может испугаться вампир, - грустно усмехнулась Марисса. - Что после этого началось! Я была подростком и участвовала в поисках. Папа перевернул весь мир. Он использовал и магов и ищеек, но все было напрасно. Отец, в глубине души, знал, что так и будет, поскольку самое сильное поисковое устройство находилось у него на предплечье, - заметив, что Эг не понимает о чем идет речь, Марисса снисходительно пояснила: - Брачное клеймо, что связывает супругов навечно. С его помощью каждый из них может почувствовать, где находится другой супруг, даже если их будет разделять полмира. Так вот: отец чувствовал, что мама жива, но не мог понять, где она находится. Это возможно только в одном случае, если мама не хочет, чтобы ее нашли. Вот и получается, что она бросила меня, моего брата, мою только народившуюся сестру и ушла от нас. – В голосе Мариссы было столько боли, горечи и обиды, что Эг не удержался от вопроса:
- Ты, наверное, ненавидишь ее? – Марисса прищурила глаза, а потом медленно сказала:
- Когда я найду ее и узнаю, что она счастливо и радостно жила где-то с любовником – то я буду ненавидеть ее больше всех на свете, но понимаешь, Эг, иногда я представляю ее в каком-нибудь страшном и мрачном подземелье, представляю, как она отчаянно шепчет: «Только не забывайте меня. Только не забывайте обо мне!», я хочу… - Марисса не договорила, но ее боль была настолько осязаема. – Мне бы только узнать, что у нее все хорошо. Узнать, и тогда я успокоюсь, и буду ненавидеть ее, но это не будет так больно, как сейчас, - Марисса несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, но пережитые эмоции не отпускали ее: - Какая же Дейла счастливая! – с яростью в голосе сказала Марисса. – Мама ушла, когда сестре было всего несколько недель, и она совершено не помнит ее. А я помню! – голос Мариссы стал еще резче. – Я помню маму и мучаюсь от этих воспоминаний, а Дейла ничего не помнит, ей повезло. Ей всегда везет! – с завистью сквозь зубы добавила Марисса.