Ох, с каким нетерпением устанавливала она зеркало в одной из ниш окна. Правда для этого пришлось оторвать и вторую створку трельяжа, но это было даже лучше. Ирина Павловна решила эту часть повесить на нижнем этаже, чтобы все желающие могли посмотреть на себя в зеркало.
Установить зеркало в нише оказалось не плохой идеей. Толстые камни служили столешницей, на которой удобно было расставить баночки, пузырьки и щетки. Установив рядом с зеркалом две свечи, она нетерпеливо стала рассматривать свое отражение. Смотрела на себя, с трудом понимая, что в зеркале она. С удивлением Ирина Павловна поняла, что все это время она ощущала и представляла себя в том образе, в котором была на Земле. Моложе, сильнее, но все равно она подсознательно считала, что у нее голубые глаза, очень светлая кожа и светло-русые волосы. И вот теперь рассматривая свои карие глаза, уже немного полинялый, но все равно заметный загар на лице и шее, свои темно-каштановые волосы, она находилась в некотором ступоре, словно смотрела не на себя.
Очень симпатичная девушка, но… какая-то обычная, в ее внешности не было ничего яркого, запоминающегося, бросающегося в глаза. Например, Ирина Павловна обожала сочетание голубых глаз и черных волос, или, например, как внешность у Ирэн, из «Саги о Форсайтах», карие глаза и натуральные светлые волосы, хотя в жизни Ирина Павловна ни разу не встречала людей с таким сочетанием цвета волос и глаз.
Ирина Павловна еще несколько минут рассматривала себя в зеркало, рассматривала, словно чужого человека, каждую черточку лица, каждую складочку кожи, рассматривала себя обнаженной, чтобы точно знать какая у нее фигура, и как выглядит все ее тело. Потом она сделала несколько выводов.
Во-первых, она совсем не была похожа на отца, что ее очень порадовало. Отец был высоким, сухощавым человеком с длинными нескладными руками, длинным худым лицом, на котором выпирали скулы и очень бросался в глаза хищный ястребиный нос. К тому же у него были светлые редеющие волосы и какой-то сероватый цвет кожи, очевидно, он вообще не бывал на свежем воздухе. Из всего этого Ирина Павловна сделала вывод, что внешностью, она, скорее всего, обязана матери.
Во-вторых, если по меркам Земли ее фигура была просто безупречной (худая, без лишней жиринки), то по меркам этого мира, до эталона красоты, на очень сильно недотягивала. Она досадливо вздохнула, была бы она дома, то поправилась бы за неделю, а вот как здесь потолстеть? Еды едва хватало, чтобы только не чувствовать зверский голод.
В-третьих, она решила, что с сегодняшнего дня Ирины Павловны больше нет, и есть только Лори! Молодая, хорошенькая девушка семнадцати лет отроду.
Вспомнив о своем несовершеннолетии, Лори скривилась. Она не желала быть несовершеннолетней. А впрочем, кто ей мешает это изменить? Отец никогда не говорил ни ей, ни детям о точной дате рождения и свой возраст она знала приблизительно.
- Фанна! – позвала она няню, и когда женщина вошла лори торжественно провозгласила: - Через два дня у меня день рожденья, мне исполнится восемнадцать лет. Я предлагаю по этому поводу закатить пир.
- Восемнадцать?! – в ужасе ахнула Фанна. – Лорушка, никому не говори об этом! Скажи, что тебе исполнится только семнадцать.
- Почему это? – не поняла Лори.
- Но ведь ты еще не замужем! Кто же тебя возьмет такую старую в жены! – искренне посочувствовала Фанна, но Лори, наоборот, счастливо засмеялась.
- Нет уж! Через два дня мне исполнится восемнадцать и точка!
И началась суматошная подготовка к празднику. Сгоряча Лори хотела приготовить несколько тортов, но потом, подсчитав, сколько драгоценных продуктов для этого потребуется, остановилась на пирогах с творогом, вареньем и мясом, а еще она решила побаловать всех котлетами или тефтелями, эх была бы капуста, голубцы были бы самое то.
Отдельно, она готовила сюрприз, в виде зеркала. Его нужно было укрепить на стене, рядом укрепить подсвечник, все это она сама сделать не смогла, поэтому скотчем заклеив поверхность зеркала бумагой, она прибегла к помощи мужчин. Хотелось сопроводить праздник музыкой и танцами, но от этого пришлось отказаться. Из музыкальных инструментов была гитара, на которой на не умела играть и детское пианино, барабан и дудочка, издающая мерзопакостные резкие звуки. Представив, бегающих по дому детей и по очереди дудящих в эту дудочку, она поняла, что сойдет с ума, то же самое было и с барабаном. Был еще милицейский свисток, но его Лори спрятала подальше первым, поскольку уже имела печальный опыт, игры с этим свистком своего внука. Она тогда, кажется, свисток выкинула с балкона, вырвав его у недовольного малыша.