Нино тайком сглотнула, ощущая, как мучительно сжимается сердце при виде материнских разбитых болезнью рук и от осознания собственного бессилия ей помочь.
Она уже давно запретила маме делать по дому что бы то ни было, но той приходилось хотя бы самостоятельно наливать себе чай или греть еду, и, видимо, сегодня был один из тех случаев, когда приступ застал ее врасплох в самый неподходящий момент.
Внутри вновь зашевелились угрызения совести от того, что не может обеспечить маме должную заботу. Будь у них деньги, она имела бы возможность нанять хоть какую-нибудь помощницу, а вместо этого могла позволить себе разве что лекарства, которые действовали далеко не так эффективно, как хотелось бы. Но все же это подобие лечения позволяло Нино утешить себя тем, что делает для мамы хоть что-то.
И вот теперь она лишилась работы. И скромного запаса средств надолго им явно не хватит.
Захотелось вдруг зарыдать, уткнувшись маме в колени в поисках поддержки. Зареветь отчаянно, в голос, выплескивая наружу всю усталость и боль, что накопились в душе. Но даже этого она себе позволить не могла. Потому что должна была сама являться для мамы опорой.
Зато она могла все же попытаться получить хорошо оплачиваемую работу. И для этого даже не нужно было ни перед кем унижаться. Достаточно было только переступить через себя и терзавшие ее кошмары и просто позвонить. Всего лишь один звонок… всего лишь ещё одно преодоление.
Так мало, если смотреть на это со стороны и так трудно для нее.
И так отчаянно необходимо.
До продиктованного ей по телефону адреса пришлось добираться долго и трудно — сначала на автобусе за город, а потом на такси. Потому что до престижного поселка, где располагался искомый дом, конечно, не ходил никакой общественный транспорт. Жившие здесь состоятельные люди просто не нуждались в старых неотапливаемых автобусах, где стекла от холода были покрыты инеем, а салон был согрет только дыханием огромного количества людей, которые разве что на головах друг у друга не стояли, с трудом втискиваясь в маленький «ПАЗик». Нет, в этом месте все ездили на дорогущих иномарках и вряд ли вообще знали, что это такое — общественный транспорт.
Изначально она надеялась добраться до нужного дома пешком, но пройти четыре километра по морозу в минус пятнадцать градусов было бы настоящим сумасшествием. И хотя совесть грызла ее изнутри от того, что тратит скромные сбережения на такси, Нино все же утешала себя мыслью, что здоровье ей сейчас необходимо гораздо больше.
Маме утром она сказала, что нашла работу лучше, чем в отеле, вот только упоминать о том, что ее на эту должность могут и не взять, не стала. Не хотела тревожить понапрасну. И теперь, как итог, оказалась в ситуации, когда ей нужно было получить это место любой ценой.
Все эти мысли проносились в ее голове по кругу, пока таксист наконец не затормозил у огромного, метра в три высотой, забора.
— Приехали, — сообщил он лаконично и Нино, быстро расплатившись, вылезла наружу.
Из-за высокой темной изгороди рассмотреть то, что за ней скрывалось, было совершенно невозможно, и внешне неприступный вид дома, где она надеялась получить работу, откровенно пугал. Но отступать было уже слишком поздно. Да и недопустимо.
Нажав на кнопку звонка, над которым висел глазок камеры, Нино дождалась, когда ей ответят и назвала свое имя. Минуты три спустя, показавшихся ей из-за холода чудовищно долгими, дверь все же распахнулась, являя ее взору высокого, метра в два ростом, охранника.
Оглядев ее внимательно с головы до пят, тот кивком головы указал ей на дом, тем самым позволяя пройти. Сделав глубокий вдох в тщетной попытке усмирить бешеный стук сердца, Нино шагнула за ворота и по широкой дорожке направилась к дому.
Жилище людей, которые искали себе няню, выглядело, надо сказать, не слишком-то приветливо. Дом был выстроен из темного кирпича и с обеих сторон его окружали высокие сосны, словно ещё одни молчаливые стражи. Свет в окнах почти не горел и в целом все выглядело так, будто здание было почти необитаемо. Неужели именно здесь находился ребёнок, которого ей, возможно, предстояло нянчить? Это отчего-то казалось странным. Несоответствующим. Невозможным.
У двери, ведущей в дом, Нино немного помедлила, а затем постучала. Просто так взять и войти без предупреждения в эту неприветливую обитель она не рискнула.
Дверь ей открыл, судя по виду, ещё один охранник. И снова — пристальный осмотр, словно она представляла собой какую-то угрозу, а следом — одна-единственная короткая фраза:
— Я вас провожу.
Господи, неужто хозяин дома боялся, что она его ограбит?
Молча кивнув, Нино покорно последовала за своим конвоиром, не рискуя даже оглядывать окружающую ее обстановку. Просто шла, упёршись взглядом в широкую мужскую спину и подняла глаза только тогда, когда охранник распахнул перед ней дверь и неожиданно яркий свет ударил в лицо, принося с собой неожиданное понимание, что весь остальной дом был погружён в полумрак.
Не давая себе возможности передумать и, развернувшись, бежать отсюда подальше, Нино решительно шагнула в комнату и выдохнула с облегчением, когда навстречу ей из кресла поднялась молодая женщина со вполне дружелюбным выражением лица.
— Вы, наверное, Нино, — сказала она, делая охраннику знак выйти. — Добрый день.
— Добрый, — откликнулась Нино, пожимая протянутую ей руку. — Да, это я.
— Вы знакомая нашего Яна, не так ли?
Вообще-то, не так. Она слышала этого человека только по телефону, и то лишь однажды, но страх, что в случае, если она скажет правду, ей тут же откажут от места, заставил все же сказать:
— Да.
— Присаживайтесь, — предложила женщина, указывая на кресло напротив себя, и Нино, даже не расстегнув куртки, опустилась на самый край явно очень дорогой мебели.
— Меня зовут Ирина, я подбираю няню для своей племянницы. Скажите, Нино, есть ли у вас опыт подобной работы?
Господи… вот так сразу, в лоб?
— Нет, — ответила она на сей раз честно, мысленно готовясь к тому, что ей тут же укажут на выход.
— А обращаться с младенцами вы умеете?
— Да.
— У вас есть собственные дети?
— Не совсем. У меня брат… был.
— Он уже вырос?
— Он умер.
Повисла пауза. Нино не находила в себе сил поднять глаза, чтобы увидеть лицо Ирины. Подумалось вдруг — после подобного признания ей наверняка ни за что не доверят ребенка. Ведь так легко решить, что раз она не уберегла родного брата, то и этого младенца ей вверять ни в коем случае нельзя…
— Простите, — наконец сказала женщина и Нино с трудом выдавила в ответ:
— Ничего.
Она ожидала, что Ирина захочет узнать о том, что случилось с ее братом, но та неожиданно перевела тему:
— Давайте я расскажу вам немного об Алине.
Кивнув, Нино все же взглянула на свою собеседницу и то, с какой теплотой Ирина заговорила о племяннице, неожиданно успокоило дребезжащие нервы.
— Алина сейчас находится в доме малютки. Ей уже почти четыре месяца, но она выглядит совсем крохой. Проблемы роста, но это все решаемо. Мой брат скоро заберёт ее к себе и поэтому мы ищем хорошую няню.
На языке вертелся вопрос о том, где мать ребенка, но Нино не решалась задать его вслух. Однако Ирина, похоже, легко прочитала ее мысли:
— Мама Алины умерла при родах.
— Мне очень жаль.
Интересно, а был ли кто-то, кто готов был заменить малышке мать? Нино не была уверена, что готова взять на себя ответственность за малютку, о которой, кроме отца и тети, даже позаботиться больше было некому. Хотя… был ли у нее выбор? Да и должность эту ей все равно никто пока не предлагал.
Они немного помолчали и Нино уже готова была услышать дежурную фразу «мы вам перезвоним» и проследовать на выход, но вместо этого Ирина сказала:
— Вы мне нравитесь, Нино. Я думаю…
Договорить она не успела. Дверь стремительно распахнулась, громко ударившись о стену и, вздрогнув от неожиданности, Нино услышала злой мужской голос:
— Ну и какого хера тут происходит?