Когда опустилась ночь, они побрели по темным улицам назад в общежитие. Джейн ликовала. Ее приняли в мужскую компанию! От радости у нее за спиной словно выросли крылья.
Генри зашел вперед, горланя дурным голосом песни.
— Угомонись, не то привлечешь своими воплями педелей, — попытался вразумить его Дункан.
Джеффри тоже старался успокоить друга, хотя у него самого язык заплетался.
Их обогнала какая-то женщина. Точнее девушка, ибо, судя по ее виду, она была ненамного старше самой Джейн.
— Эй, девка! — окликнул ее Генри. — Тебе понравилась моя песня?
Она не остановилась.
— Не сегодня.
— Стой! — крикнул он. — Я, кажется, задал тебе вопрос!
Девушка ускорила шаг.
— На ее месте я бы тоже тебя проигнорировал, — сказал Дункан, придерживая его за локоть. — Ты орал как лягушка на болоте.
Но Генри уже закусил удила.
— Отвечай! — заорал он на всю улицу.
Отбросив руку Дункана, он догнал девушку, грубо развернул ее и прижал к стене. Подойдя ближе, Джейн узнала в ней служанку из заведения, где они сегодня пьянствовали. Приличная женщина не будет ходить по улицам в одиночку, подумалось ей.
В позе девушки считывались одновременно боязнь и гнев. В итоге гнев перевесил.
— Для меня вы все квакаете как жабы, — с омерзением сказала она.
— Эй. — Вперед, пошатываясь, выступил Джеффри. — Не смей оскорблять моего друга!
— Давай, поцелуй ее. — Генри подтолкнул его к девушке. — Все равно твоя суженая далеко и ничего не узнает.
— Довольно, — предостерег его Дункан. — Чего доброго разбудим проктора, а мне потом объясняться за ваше поведение.
Но Генри и не подумал к нему прислушаться.
— Не переживай. У нее хватит поцелуев на всех.
Держа в одной руке гиттерн, Дункан оттащил Генри в сторону, но к девушке сразу же подступился Джеффри, наваливаясь на нее, вжимая ее своим весом в стену.
Слова протеста рвались у Джейн из груди. Как, каким образом ее веселые друзья внезапно превратились в похотливых чудовищ? Почему они решили, что девушке понравятся их пьяные приставания?
— Не надо! — крикнула она. — Прекратите!
— Да не волнуйся ты так, Маленький Джон. — Ноги у Генри подкосились, и он со смехом рухнул на колени, чуть не сбив Дункана с ног. — И до тебя дойдет очередь.
От этого гнусного обещания ее нутро взбунтовалось, и весь эль, который до сего момента мирно плескался в желудке, волной подкатил к горлу. Ее вырвало на грязную мостовую. Кто-то сочувственно погладил ее по спине. Дункан.
— Ну ты даешь, парень, — захохотал, сидя на земле, Генри.
Чтобы не видеть происходящего, она зажмурилась. Голова у нее закружилась. Еле держась на ногах, она качнулась в сторону Дункана, жалея, что не может надавать им оплеух. Как они — образованные люди, не какие-то деревенские олухи — могут так обращаться с женщиной? Даже Джеффри, жених и будущий муж, и тот не постыдился присоединиться к этой мерзости. Один только Дункан выступил против. Но что им двигало: благородство или страх перед надзирателями?
— Уходим, болваны, — прогремел над ее ухом его голос. — Серьезно, ректор и без того нас не выносит, я не хочу получить от него нагоняй за уличную драку. Оставьте ее в покое.
Когда Джейн открыла глаза, девушки уже не было. Генри, позабыв о том, как его только что отвергли, кое-как поднялся на ноги и затянул очередную песню. Она попыталась сделать шаг. Ее трясущиеся колени подогнулись, и Джеффри подхватил ее под руку.
К ним подошел Дункан.
— Давай я понесу его. Он слишком пьян, чтобы идти.
Он легко подхватил ее на руки, и она прильнула к нему, чувствуя, как под щекой вздымается и опадает его грудь, а ноздри щекочет теплый, успокаивающий аромат можжевельника, которым пахла его кожа.
— Могу подменить тебя, — услышала она голос Джеффри.
— Не надо, — отмахнулся Дункан. — Он весит не больше ягненка. Я бы перекинул его через плечо, да боюсь, его вывернет мне на спину.
Она напряглась в кольце его рук. Что, если бы ее разоблачили, пока она слонялась по улицам в поисках ночлега? Что, если ее разоблачат прямо сейчас? Она зажала рот, сдерживая тошноту.
Наконец они добрались до общежития. Генри к тому времени успокоился, и приятели, цепляясь друг за друга, заковыляли вверх по лестнице.
Она заерзала на руках у Дункана.
— Отпусти меня.
— Точно?
Она кивнула. Он поставил ее на первую ступеньку, и ее тут же повело. Дункан вздохнул.
— Давай донесу тебя до постели.
Она выставила перед собой руки, понимая, что ведет себя как капризный ребенок:
— Сам справлюсь.
— Не сомневаюсь, — ответил он мягко и терпеливо. — Но с моей помощью получится быстрее.
Она ударила его по рукам и, потеряв равновесие, больно шлепнулась на ступеньки.
— Нет! — Что, если он не послушает ее, как они не послушали ту девушку?
Дункан устало привалился к стене.
— У меня нет сил тебя уговаривать, дурень ты эдакий. Давай я отнесу тебя наверх, и мы все наконец ляжем спать. Мне рано вставать, чтобы открыть церковь на мессу.
Он склонился над нею, и она принялась отбиваться руками и ногами, не разбирая, куда бьет. От страха у нее помутнело в глазах. Что он горазд сотворить с нею, если узнает, что под видом Маленького Джона прячется девушка? Тоже прижмет ее к стене и попытается поцеловать? Или сделает что-нибудь пострашнее?
Она выставила локти и, замолотив пятками по его ребрам, завопила с риском перебудить весь дом:
— Нет!
— Ну все, прекрати! — в сердцах воскликнул он, отступая. — Укладывайся сам, коли тебе так хочется. И чтобы утром не ныл, что тебя всю ночь выворачивало наизнанку.
Держась за стену, Джейн встала на ноги. И резко села, когда в желудке опять забурлило.
— Не нужна мне твоя помощь. — Мужчина должен быть самостоятельным. — Утром мне станет лучше.
Стараясь не терять достоинства, она поползла вверх по лестнице. Дункан, качая головой, смотрел ей вслед.
— Тебе будет много хуже, поверь.
Глава 5.
Он оказался прав. Наутро она чувствовала себя поистине ужасно. И не столько физически — хотя ее до сих пор мутило, а голова раскалывалась, — сколько морально. Незнакомая девушка вызвала в ее сердце странное чувство родства, а вот юноши, с которыми было вчера так весело, сегодня вызывали у нее неприязнь. Между ними будто выросла высокая стена.
Весь день она просидела в одиночестве, не понимая, как теперь с ними общаться.
Ближе к вечеру Дункан подозвал ее к себе.
— Садись. Поглядим, что с твоей латынью. Portare.
Запинаясь на каждом слове, Джейн пустилась спрягать латинские глаголы. Смотреть на Дункана она избегала, не зная, как теперь к нему относиться. Она даже не была уверена, хочет ли знаться с ним дальше.
— Какой-то ты рассеянный, парень. Еще не протрезвел?
Она сердито воззрилась на него, перебирая в уме колкости, которыми хотелось ужалить его за то, что он ее разочаровал.
— Ты не задумывался о том, что она чувствовала? — спросила она.
— Кто?
— Вчерашняя девушка. — Он уже забыл ее. Надо же быть таким черствым. — Когда ты… когда мы… — Мы. Она ведь тоже была с ними.
— Все еще переживаешь об этом?
Она посмотрела ему в глаза.
— Да.
Выражение его лица изменилось, стало неуловимым, как дым. Он отвел взгляд в сторону.
— Увы, поводов для гордости за вчерашнюю ночь у нас нет.
Подошли Генри и Джеффри. Завидев их помятые физиономии, Дункан расслабился, и вся троица печально заулыбалась, сетуя на похмелье и свои гудящие головы.
— Бурная выдалась ночка, да, парень? — поддел ее Джеффри.
Она не ответила.