Вряд ли. Он ставил мужчин выше женщин, а она своим маскарадом обставила их всех.
— Ну так что? — Он буравил ее внимательным взглядом.
— Что?
Неловкое молчание.
— Ты еще ни разу… Ты до сих пор…
Она не дала ему договорить.
— Нет. Да.
До сих пор девственница. Она впервые осознала значение этого слова применительно к себе. Девственница — значит нетронутая. Она перевела взгляд на его ладони и остро захотела, чтобы он до нее дотронулся. Ощутила болезненное влечение — к нему и к тому, чем он мог одарить ее помимо дружбы.
— Ну а ты? — спросила она. — Во сколько лет ты впервые… — Она закашлялась, не смея завершить вопрос. Ох, как опасно представлять его обнаженным, разгоряченным страстью…
— Примерно в твоем возрасте. Когда приехал в Кембридж.
— Нашел себе кого-то на улице? — До той памятной ночи она не задумывалась о том, что любовь покупается и продается. — Вроде той девушки? — Вроде Гэвис.
— Нет, — нахмурился он, и она испытала облегчение. — Моя подружка была куда сговорчивее. Ей, кстати, все понравилось.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю и все. Я в таких вещах разбираюсь. Ей понравилось.
— А тебе понравилось?
— А сам-то как думаешь? — цинично ухмыльнувшись, спросил он.
Соитие с едва знакомым человеком представлялось ей довольно одиноким занятием.
— Но скажи, разве не приятнее… быть с женщиной, которая тебе небезразлична?
Которую ты любишь.
Игривый огонек в его взгляде погас. Он сделал большой глоток эля.
— Так уж устроен мир, Маленький Джон. — В его голосе зазвучала наигранная бравада. — Хватай от жизни все, что можешь. И не жалей о том, чего нельзя получить.
— Но будь у тебя выбор… Разве ты… — сорвалась у нее с языка несбыточная надежда. — Coniugem amo. Супругу люби. Разве тебе не хочется встретить женщину, с которой было бы приятно делить не только постель, но и жизнь в целом?
Прежде чем дать ответ, он долго всматривался в ее лицо. Слава богу, было достаточно темно, и ей хватило сил выдержать его взгляд. И удержаться от того, чтобы не распахнуть перед ним свои бедра.
Его глаза потемнели, сделались дымчато-серыми.
— Мы с тобой чем-то похожи, дружок, — наконец проговорил он. — Но поменьше распространяйся о своих мыслях на людях. Чего доброго, прослывешь женоподобным, и тебя будут дразнить девчонкой.
— Я не девчонка! — выпалила она. Она зашла слишком далеко. Слишком заигралась. Слишком рисковала обнаружить себя.
— Я-то знаю. Но если кто заподозрит, что ты способен дать слабину, тебя слопают живьем. Прямо сырым.
Она моргнула. Что же это получается? Мужчинам надо утаивать свои истинные желания?
— Эй. — Дункан наклонился к ней через стол. — Я к тебе обращаюсь. Ты меня понял?
Он снова разыгрывал из себя заботливого старшего брата. Ей и самой было бы проще воспринимать его как Джон, а не как Джейн. Если бы его руки не лежали на столе так близко, что она почти задевала пальцами темную поросль волос на них.
— Понял.
— Наше оружие — не мечи, а слова и ясное мышление, и потому для студента нет напасти страшнее, чем женщина. Запомни: только глупцы позволяют соблазнам затуманить свой разум.
— Но ведь ты… — Она с трудом подбирала слова, задыхаясь под тесной перевязью. — Помнишь ту девушку на улице… С нею ты, кажется, был бы не прочь уступить соблазну.
— Ну, это совсем другое дело. — Он вытянул под столом ноги. — Женское распутство возбуждает нас, тут уж ничего не попишешь, и нет ничего дурного в том, чтобы удовлетворить свои естественные потребности. Главное, держать свои чувства в узде.
Как это следует понимать? Возражения застряли у нее в горле.
— Значит, это нормально — спать с женщиной безо всяких чувств?
— Совершенно верно.
— А как же Джеффри и его невеста?
Подобрав гиттерн, Дункан пробежался пальцами по гладкому деревянному боку инструмента, своими очертаниями напоминавшего изгиб женского бедра. Ее бедра, например.
— Джеффри повезло. Но в большинстве случаев… — Он пожал плечами и тронул струны, подбирая слова. — В большинстве случаев женитьба не спасает мужчину от одиночества.
— Значит, ты никогда не женишься? — Все ее робкие надежды, все потаенные мечты были вложены в этот вопрос.
На что она уповала за те короткие секунды, пока дожидалась его ответа? Что он скажет «нет» и предложит Маленькому Джону быть своим товарищем до конца жизни?
— Ну, церковную карьеру я делать не собираюсь, если ты об этом. И тем не менее — нет. О женитьбе я пока что не помышляю, — со всей категоричностью заявил он.
— А если бы Господь отозвался на любые твои молитвы, — спросила она, — чего бы ты попросил?
— Отправить меня на учебу в Париж, — ответил он быстро. — Или даже в Болонью.
Джейн кивнула, мигом представив, как они вместе путешествуют по далеким странам. Она тоже страстно мечтала увидеть Париж.
— А потом?
Он склонил голову набок и задумался, словно раньше никогда не занимал себя мыслями о столь отдаленном будущем.
— Потом мне бы хотелось принести знания в родные края. Только сперва я попросил бы Господа установить там мир, чтобы можно было спокойно бродить по горам и долинам да сменить, наконец, меч на плуг. — С невеселой усмешкой он прибавил: — Кто знает, быть может, я бы даже начал пописывать на досуге стишки.
Поделись он этими откровениями с товарищами-мужчинами, его подняли бы на смех, наградили тычком под ребра и обозвали бабой. «Я тебя понимаю. Я знаю, что ты чувствуешь. Погоди, что я расскажу тебе…» — рвалось у нее с языка, но она молчала.
И все же странно, что, несмотря на свое презрение к югу, он предпочитал жить здесь, а не на севере.
— Зачем же ты приехал сюда, если так сильно скучаешь по родине?
Он посмотрел на нее так пристально, что, несмотря на темноту, она испугалась, как бы он не заметил, что щеки ее слишком гладкие даже для безбородого юнца.
— Скажи, ты когда-нибудь хотел невозможного? Мечтал стать тем, кем тебе быть ну никак не положено?
Вопрос оглушил ее подобно удару молнии. Во рту пересохло, и она потеряла дар речи. Если она заговорит, то не выдержит и выложит ему все.
Она неопределенно дернула головой. Пусть расценивает этот жест на свое усмотрение.
Пальцы его продолжали наигрывать задумчивую мелодию.
— А вот я знаю, каково это. Я люблю свою родину, она живет в моем сердце, взывает ко мне. Но многое там мне ненавистно. И какая-то часть меня хочет…
Она задержала дыхание. Скажи. Скажи, чего ты хочешь. Что я могу тебе дать?
Но он не закончил мысль.
— После первого года я настолько невзлюбил Кембридж, что на святки уехал с твердым намерением никогда сюда не возвращаться.
— Почему?
— Были вещи, которые я хотел забыть. — Грустная улыбка. — Но были и другие вещи, которые мне хотелось… — Он повел плечами. — Суть в том, что теперь мне нигде нет места.
Джейн кивнула, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Она мечтала жить жизнью мужчины, но чем дольше притворялась, тем больше понимала, что из-за своего маскарада стала непригодна ни для мира женщин, ни для мира мужчин.
— Жизнь иногда чертовски сложная штука, — вымолвила она.
Он широко улыбнулся, давая понять, что был рад поделиться с нею, но момент откровения позади.
— И чертовски приятная, если уметь ею наслаждаться. — Он выдал несколько фривольных аккордов, и подмигнул ей. — У тебя вся жизнь впереди, парень. Не забивай себе голову мыслями о женитьбе.
Она замотала головой, торопясь развеять любые его подозрения.
— Я никуда не спешу.
— Вот и правильно. Сперва познай женщин и все те удовольствия, которые может подарить тебе плоть. И пусть апостол Фома зовет это грехом. Он начал порицать блуд уже в старости, когда потерял интерес к утехам, которым предавался всю свою юность. — Дункан озорно улыбнулся. — И поскольку отца у тебя нет, похоже, твоим обучением придется заняться мне.