— Но у тебя есть выбор! — Подруга искренне удивлялась ее упрямству, и Джейн опять стало стыдно.
Будь у Гэвис возможность вести жизнь, которую Джейн отринула, она бы ежедневно возносила Господу благодарность. Какие они все-таки разные. При других обстоятельствах у них не было бы ни единого шанса встретиться.
— И я сделала этот выбор. Я остаюсь здесь.
— Неужто тебе не хочется замуж?
Гэвис завидовала ее жизни, но не знала ее оборотной стороны.
— Гэвис, я жила в мужском общежитии. Такую девушку никто не возьмет в жены. Я порченый товар, — горько усмехнулась она. Нелегко ей досталась эта выстраданная мудрость.
Впрочем, только такие жестокие слова и были понятны Гэвис.
Как странно. Отныне дорога под венец для нее заказана. Однако вместо долгожданного облегчения она ощутила в душе странную пустоту, словно перед нею завис вопрос, на который не существовало ответа.
Чего же ты хочешь, Маленькая Джейн?
Она привыкла бежать от себя, в то время как на самом деле бежала к себе. Жизнь мужчин всегда представлялась ей легкой, необременительной. Иди, куда хочешь. Делай, что хочешь. Указывай другим, как поступать. Женщинам все это было недоступно.
Но в реальности все оказалось много сложнее, чем в ее фантазиях. Готова ли она прятаться среди мужчин до конца жизни? Готова ли она к лишениям и одиночеству выбранного пути?
Если с нею будет Дункан — да.
***
Получив от Пикеринга разрешение присутствовать на последней сессии парламента, Дункан стоял на задворках гулкого зала заседаний и слушал дебаты.
Суть их с Пикерингом предложения заключалась в необходимости введения небольшого налога, доход от которого пойдет на защиту страны, в том числе и на границе с Шотландией. Он просмотрел аккуратно переписанный Джейн список имен. Если его расчеты верны, законопроект примут с небольшим перевесом голосов.
Одни из выступавших сердито заявляли, что платить за оборону границ на севере обязаны сами северяне. Другие были не в настроении вводить новые налоги. Ведь как оно вышло в прошлый раз? Немалые деньги были субсидированы на вторжение во Францию, а окончилось все ничем.
Последним держал речь Пикеринг:
— Некоторые из вас полагают, что защита границ — обязанность местных жителей. Так оно и было до сих пор. Ради вашей безопасности мы пожертвовали всем — нашими домами, скотом, посевами, даже нашими жизнями, и теперь нам нужна ваша помощь. Защищая вас, мы отдали все, что имели. Мы просим протянуть нам руку помощи, дабы мы могли защищать вас и дальше.
На этом дебаты завершились, и началось голосование.
Законопроект о налоге прошел. О выкупе предстояло голосовать отдельно.
Неожиданно в зал ворвался король и направился к трибуне, всем своим видом излучая энергию и решимость. Таким Дункан видел его впервые. Король нечасто вмешивался в парламентские прения. Если он выступит в поддержку выплаты выкупа за пленных, то привлечет на свою сторону достаточное количество голосов.
Когда король с воодушевлением заговорил о храбрецах, томящихся в плену, Дункан невольно заулыбался. А потом он понял, что король говорит не о всех защитниках границы, а лишь об одном — о Генри Перси, том самом Генри Перси, который проиграл битву при Оттерберне, — и его улыбка померкла.
Страстная речь короля завершилась обещанием пожертвовать на выкуп лорда Перси тысячу фунтов из его собственных денег при условии, что оставшиеся две тысячи внесет парламент.
И парламент проголосовал «за».
Дункан не верил своим ушам. Покачнувшись на нетвердых ногах, он прислонился к холодному камню колонны. А потом пришел в бешенство, и злость его была такой силы, что только благодаря Пикерингу, которому кое-как удалось увести его из зала заседания, он не бросился на короля и не задушил его голыми руками.
Совершенно опустошенные, они побрели в пивную. Прежде чем Дункан нашел в себе силы снова заговорить, ему пришлось осушить не одну кружку с элем.
— Три тысячи фунтов, — наконец произнес он, не поднимая глаз от стола.
— За одного человека, — эхом отозвался Пикеринг.
Огромная сумма. И ноль для остальных, менее важных людей вроде его отца.
Эль не смягчил боль в его горле.
— Этих денег хватит на то, чтобы захвативший его лэрд отгрохал себе новый замок, а Перси тем временем будет праздновать Пасху в кругу семьи.
На те гроши, которые он и его семья соберут для отца, нельзя будет построить даже жалкой лачуги.
В отчаянии Дункан хлопнул ладонью по грубо сколоченному деревянному столу.
— Мы можем хотя бы справиться у них, как он?
— Вряд ли с ним плохо обращаются, — напомнил ему Пикеринг. Пленение врага ради выкупа было куда более выгодным занятием, нежели война. Можно захватить какого-нибудь богача, отвезти его домой и ждать себе, травя байки у очага, пока привезут денежки. Сегодня захватчиком выступаешь ты, а завтра могут захватить тебя. — Он нужен им живым, иначе они не получат денег.
— Если бы они знали, насколько мы бедны, то не стали бы с ним церемониться. Да он проест больше денег, чем они в итоге получат.
Его отец не будет сидеть и ждать, пока его выкупят. Покуда он дышит, он будет искать способ, как бежать из плена, но если при побеге его поймают, то наверняка убьют.
Что ж, король Ричард все испортил своим вмешательством, значит ему и исправлять.
— Когда двор покидает Кембридж?
— Послезавтра. Или чуть позже.
— Но не раньше, чем король примет экзамен по латыни.
***
Коридоры сложенного из серого камня аббатства, где Дункан провел столько времени, опустели. Многие члены парламента отбыли по домам, едва прозвучало последнее «да». Скарб королевского двора было упаковать не так-то быстро, и поэтому король задержался еще на один день.
Джейн — с бледным от волнения лицом, но полная решимости — жалась к его плечу. Он уповал на то, что ее женственность не слишком бросается в глаза. Визит к королю был слишком важным событием, чтобы замаскировать нежные черты ее лица, испачкав его грязью.
— Ты запомнила, что я сказал?
Она кивнула.
— Я выступлю, а потом буду помалкивать.
Приводить ее сюда было рискованно, но ее экзамен был поводом для встречи с королем, к тому же она поклялась вести себя хорошо. Она давно об этом мечтала, а значит постарается проявить себя с лучшей стороны в надежде когда-нибудь получить при дворе достойное место.
Опасаясь отказа, Дункан решил не просить об аудиенции. Он посчитал, что в суматохе сборов на них никто не обратит внимание, и не ошибся. В своем черном одеянии и подбитом мехом капюшоне он шагал по коридорам аббатства с таким уверенным видом, словно ему было назначено, и никто их не остановил.
Джейн, едва поспевая за его размашистым шагом, держалась рядом.
Они беспрепятственно дошли до покоев, где в окружении свиты и слуг, пакующих сундуки, стоял с несколько хмурым выражением на лице король.
Дункан откашлялся и обуздал свою злость. Незачем сейчас портить королю настроение.
— Ваше величество?
Ричард обернулся. Когда он узнал Дункана, в его голубых глазах появилось нечто похожее на стыд, а затем испуг. Он огляделся, словно собираясь позвать стражу.
— Вы просили привести мальчика еще раз, ваше величество.
Джейн с поклоном вышла вперед. Лицо короля прояснилось, и он улыбнулся. Хороший знак. Прежде чем просить Ричарда о выкупе, нужно как следует его задобрить.
Вслед за королем они вышли наружу и уединились в помещении монастыря, расположенного во дворе аббатства. Осеннее солнце, низко висевшее в небе, отбрасывало на землю прохладные тени.
— Ну что, мальчик проявил прилежание, наставник Дункан?