Дункан знал о Джейн далеко не все, но достаточно для того, чтобы понимать, что она воспитывалась совершенно иначе, нежели он. Она привыкла к комфорту и сытой жизни, к тем вещам, за которыми он ушел из Иденской долины и которые до сих пор не нашел.
Допустить, чтобы она и дальше жила в общежитии под видом мальчишки, он не мог. А какие были еще варианты? Навязать ей жизнь на севере, от которой он в свое время удрал? Тоже невозможно.
В первую очередь он должен сосредоточиться на спасении отца. Все остальное подождет. Что делать с Джейн он придумает по возвращении из Вестминстера.
Искушение нашептывало оставить ее при себе. Но чем дольше они остаются вместе, тем выше вероятность, что в конце концов судьба обременит его не только женой, но и ребенком.
Он был сильным человеком, но даже сильный человек не может сопротивляться искушению вечно.
Он сам научил ее логике. Рано или поздно она согласится с тем, что дальше так продолжаться не может.
***
Накрошив луковицу на кусочки, Джейн бросила их в горшок с кипящей водой. На кухне стоял дым коромыслом, ибо общежитие снова заполонили студенты, и все они были голодны с дороги. Ее грудям было тесно под влажной от пота полоской ткани. За месяц на воле они будто бы подросли.
— Маленький Джон, Дункан, где вы? — послышался голос Генри.
Нацепив на лицо маску Маленького Джона, она выбежала наружу и обняла его, но из-за пугающего заявления Дункана радость от встречи несколько омрачилась.
— Смотрю, в отсутствие повара ты нисколько не отощал, — сказал Генри.
Дальше своего носа он, как обычно, не видел и никакой перемены в ней не заметил.
Сверху спустился Дункан, и они с Генри, следуя приветственному ритуалу, обменялись шутливыми тычками, а потом крепко обнялись.
— Где Джеффри? — спросил он, избегая ее взгляда.
— Зашел в лавку за пергаментом. К ужину обещался вернуться. — Генри повернулся к ней: — До сих пор не понимаю, почему ты предпочел остаться с этим остолопом, вместо того чтобы провести каникулы у меня в гостях, как я предлагал.
В ответ на это оскорбление Дункан вполне натурально изобразил смех, а она сбивчиво оправдалась тем, что должна была готовиться к экзамену у магистра грамматики.
— Когда он вернется, нам надо будет поговорить, — сказал Дункан и косо взглянул на нее.
Джейн сделала умоляющие глаза, но его решимость не дрогнула.
***
На город опустились зимние сумерки. Джеффри не вернулся.
Студенты разместились за длинными столами и принялись за еду, но радостное оживление сошло на нет. Все прислушивались, не раздастся ли стук в дверь.
После ужина она увидела, как Дункан вышел на улицу и огляделся, словно ждал, что Джеффри откликнется на его взгляд. Затем он вернулся, чтобы накинуть плащ, и снова вышел наружу. Джейн тоже оделась и вместе с Генри последовала за ним.
Вечер выдался на редкость морозным. После шумных дневных братаний на улице казалось особенно тихо. Мимо Святой Троицы, оставляя за собой облачка дыхания, прошли двое педелей.
— Наверное, он засиделся где-нибудь и забыл о времени, — сказал Генри.
Однако никому из них в это не верилось. Джеффри не отличался забывчивостью. Он непременно вернулся бы к ужину, как обещал, но, очевидно, что-то или кто-то помешал ему это сделать. По спине Джейн пополз холодок дурного предчувствия.
Педели завернули за угол и скрылись на Бридж-стрит. Кивком головы Дункан поманил Генри за собой.
— Обожди здесь, — шепнул он ей, но Джейн не послушалась и увязалась за ними следом.
Они дошли до черного силуэта колокольни Святой Марии и повернули на Хай-стрит. Вечер стоял глухой, безлунный. В морозном воздухе ясно слышался каждый шорох. В полном молчании они дошли до лавки торговца пергаментом, попутно прислушиваясь к любым звукам, которые могли навести их на след пропавшего друга.
Где-то заплакал ребенок. Мать запела колыбельную. Из общежития Фисвика донесся взрыв хохота.
Лавка торговца пергаментом была закрыта, но сквозь щель в ставнях на верхнем этаже пробивался свет от свечи. Дункан несколько раз постучал. Ставни распахнулись, и из окна выглянул хозяин.
— Закрыто. Уходите.
— Мы разыскиваем одного студента. Высокий, плечи узкие, волосы тонкие — не заходил такой?
— Заходил, но давным-давно ушел. Верно, спит в своей постели, как и положено добрым людям. — Лавочник со стуком захлопнул ставни и опустил щеколду.
— Давайте разделимся, — шепотом предложила Джейн. Кембридж — большой город. Джеффри может быть где угодно.
Дункан покачал головой.
— По одиночке мы — легкая добыча.
Верно, так оно и случилось с их другом. Генри сжал кулаки, готовясь пустить их в ход.
Поиски продолжились. Сперва они обошли все прилегавшие к лавке улицы и переулки, потом принялись осматривать квартал, который лежал между колледжами и рекой.
Перед глазами Джейн промелькнули все четыре месяца ее жизни в Кембридже. Вот конюшни, где она ночевала. Вот закоулок, где она познакомилась с Гэвис. А вон церковь, на углу которой они с Дунканом расстались в самый первый день.
Раньше она боялась неизвестности. Теперь она точно знала, чего бояться.
В конце концов они дошли до реки. Джейн шагнула поближе к Дункану. Слева ее прикрывал Генри. В окрестностях реки и в дневное время было небезопасно. Стояла мертвая тишина, только храп лодочника, спящего в своей лодке, доносился откуда-то издалека. Силуэт Тринити-холл, защищенного решетками и оградой, остался далеко позади.
Потом Джейн услышала стон.
Бросив взгляд на Генри, Дункан обнял ее за плечи и прижал к себе, а она, понадеявшись, что в темноте их товарищ ничего не заметит, спрятала лицо у него на груди. Ровное биение его сердца немного успокоило ее нервы.
Как же она жалела, что месяц уединения и покоя безвозвратно прошел.
Снова стон. Совсем слабый.
Она побежала на звук, продираясь сквозь мерзлые заросли на берегу.
— Джеффри?
— Стой! — крикнул Дункан и вместе с Генри бросился за нею следом.
Она добежала первая. Джеффри с закрытыми глазами лежал навзничь между корнями ивы. Его одежда была изорвана, а сам он был сильно избит. Все трое опустились на сырую, холодную землю и склонились над ним. Его тощая грудь неровно вздымалась. Видимо, он пролежал так не один час.
Она тревожно взглянула на Дункана.
— Надо отнести его домой, — сказал Генри.
— Погоди. Сначала проверим, насколько сильно он пострадал.
Дункан потрогал его пульс, потом опытными движениями ощупал голову и конечности, проверяя, не сломаны ли кости.
Джеффри медленно пришел в себя и открыл глаза.
— Я вас уже заждался. — На его потрескавшихся губах дрогнула улыбка.
— Чем пропадать, мог бы просто спросить, не соскучились ли мы, — произнес Дункан с заметным облегчением в голосе. Значит, обошлось без серьезных травм.
— Только не сообщайте Мэри, — еле слышно прохрипел он.
— Уж будь покоен, я от нее ничего не скрою, — поддразнила она его в духе Маленького Джона. — Пусть приедет и задаст тебе настоящую трепку за то, что причинил нам столько хлопот.
Но, как женщина, она надеялась, что Мэри никогда не узнает о том, что едва не потеряла своего жениха.
— Кто это сделал? — Генри стиснул кулаки.
С помощью друзей Джеффри сел и поморщился от боли.
— Какие-то местные напились. — Речь давалась ему с трудом. — Стали буянить. Угадайте, кто попался им под горячую руку?
— Ты можешь идти? — спросил Дункан.
Тот, поморщившись, кивнул.
— Только дай опереться о твою руку.
Но этого оказалось мало. Дункану и Генри пришлось подхватить товарища с двух сторон и всю дорогу до общежития практически нести его на руках. Дома они рассказали тем, кто еще не спал, о том, что произошло, и, прежде чем Дункан успел вмешаться, двое старших студентов выбежали за дверь, горя желанием выместить на ком-нибудь свою злость.