Софи похолодела.
Потом с проклятием сбросила одеяло, встала на кровати и начала судорожно оглядываться в поисках какого-нибудь оружия. Как жаль, что она не играет в гольф или бейсбол. Нечем отпугнуть пришельца. Остается спрятаться под кроватью…
Фигура заполнила собой дверной проем, и сердце Софи забилось в горле. Поздно! Надо пойти на хитрость.
— Не двигайтесь! У меня есть оружие!
Пришелец со вздохом сделал шаг вперед:
— Там, откуда я пришел, это называется не оружием, а пультом от телевизора.
Голос был хриплый от усталости, чертовски сексуальный и определенно знакомый.
— Кит! — Это было нечто среднее между всхлипом и криком восторга. Софи мгновенно соскочила с кровати, и он поймал ее, когда она бросилась в его объятия и обвила ногами поясницу. Их губы соединились. Вопросы всплывали у нее в голове и тут же исчезали, потому что важнее всего было касаться Кита, целовать его…
Он опустил Софи на кровать, не прерывая поцелуя, его губы были жесткими и жадными. Кит пах землей и антисептиком, но за этими запахами она уловила аромат, который пьянил ее как вино. Аромат его кожи.
— Я думала, — выдохнула она, — ты приедешь только завтра.
Его губы вновь нашли ее губы.
— Я здесь, — прошептал он.
Теперь они вместе. В постели. Все остальное не имеет значения.
Желание наполнило Софи. Кит секунду стоял и смотрел на нее. Было темно, но все-таки она увидела серебристый блеск его глаз, и на нее нахлынула новая волна желания. Она встала на колени, сняла рубашку и поцелуем остановила тихий стон, вырвавшийся у Кита, когда он увидел ее обнаженное тело.
— Ты в порядке? — спросила Софи, дрожащими пальцами расстегивая пуговицы его рубашки.
— Да.
В этот момент луч света проник сквозь неплотно задернутые шторы и упал ему на лицо. Софи охнула:
— Нет, ты ранен. Кит, твое лицо…
Она очень осторожно погладила его скулы. Он высвободился:
— Это ерунда.
Его руки обхватили ее талию, губы вновь прижались к ее губам, она ощутила его обнаженную грудь у своей груди и забыла обо всем на свете.
Софи наслаждалась теплом рук Кита, скользящих по ее спине. Они двигались уверенно и спокойно, пока она сражалась с поясом его брюк, нетерпеливо стремясь удалить последнюю преграду между ними. У женщины вырвался победный крик, когда ее старания увенчались успехом. Кит отбросил брюки, и они упали обратно на кровать.
Все произошло не так, как планировала Софи. Не было ни шампанского, ни сексуальной шелковой ночной рубашки, обольщения, разговоров. Только кожа, руки и желание, такое огромное, что она испугалась.
У них будет время поговорить. Потом. Завтра.
Это был единственный известный ей способ ликвидировать расстояние между ними, дотянуться до Кита. Так было, когда они впервые занялись любовью, в ту ночь, когда он узнал, что Ральф Фицрой — не его родной отец. Тогда Софи ничего не могла сказать, потому что все это было слишком жестоко, сложно, но на некоторое время потеряло значение, растаяло в пламени их страсти.
Тело Кита было твердым от напряжения, его плечи — каменными. Они оба дрожали, но, как только их тела слились, Софи почувствовала, что его напряжение уходит, словно он ощутил ту же дикую, живительную страсть, которую испытывала она. Ее руки обвили его шею. Их лбы касались друг друга, дыхание Кита согревало ее щеку, и это довело женщину до экстаза.
Кит со стоном приподнял ее и сел. Софи обвила ногами его поясницу. Давление усилилось, и она перешла черту. Она стонала и задыхалась в волнах оргазма.
Кит прижимал Софи к себе до тех пор, пока она не успокоилась, а потом обнял и спрятал лицо в углублении ее шеи. Она еще чувствовала его внутри себя и не отпускала, пока он не успокоился и не выкрикнул ее имя.
Они лежали рядом. Софи ласково прижимала Кита к своей груди и улыбалась, глядя в темноту.
Глава 2
Сон прервался внезапно.
Киту потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться в реальность. Этот свет — синеватый холодный свет английского утра. Простыни мягкие и свежие. Софи лежит на боку, ее рука на его груди, у бешено бьющегося сердца.
Он не идет по пыльной дороге к мосту, под которым заложена бомба. Значит, он спал. После ста пятидесяти четырех практически бессонных ночей это походило на чудо.
Кит чуть-чуть повернулся, чтобы видеть лицо спящей Софи. Боже, как она хороша! У него защемило сердце. Лето разрисовало ее переносицу веснушками, разрумянило щеки. Или, может быть, в этом виновата прошедшая ночь? Верхняя губа, изогнутая как лук Купидона, немного припухла от поцелуев.