- К чёрту всё, пошёл он! - Вера стянула с головы парик и бросила вслед боссу. Следом сдёрнула с ушей тяжёлые клипсы, швырнув на заваленный косметикой стол.
- Ну ты давай мне тут, не истери, - Нина подняла парик и положила Вере на колени. – Месяц потерпишь и уйдёшь. А там глядишь, и я за тобой. Надоело всё.
- Да что ты с ней носишься вечно? Хочет валить – пусть катится, - шустро орудуя по подбородку огромной кистью, вмешалась Золоторёва. Вытянув рот буквой «О» мазнула по скулам. – А то считает тут себя привилегированной особой, а на деле…
- И что на деле? – вскочила Вера, сжав кулаки.
- Припадошная, сядь, не долечилась? Мозгоправ не помог? – обернулась Золоторёва и одарила Веру презрительным взглядом.
Донская дёрнула плечом, вырвалась из цепких ладоней подруги и рьяно кинулась на обидчицу. Девчонки сразу переполошились, бросились растаскивать коллег по цеху в разные стороны.
Драки в их бабьем царстве не были большой редкостью, причиной для ссоры могло стать что угодно: испорченная помада, не поделенный график, да даже косой взгляд и кривое слово становились поводом, чтобы вцепиться в волосы.
- Вера, прекрати! – Нина оттянула подругу в самый дальний угол гримёрки и силой усадила в продавленное кресло. – Ты же знаешь Надьку – она полоумная! Вазген её кинул, вот она и бесится.
Ни для кого не было секретом, что у Золоторёвой и босса отношения выходили за рамки рабочих. Именно он перетащил её в "Магнолию", забрав из какой-то замызганной подпольной шарашки. Надя, не скрывая своего интереса, открыто метила на место Веры - все знали, что «Матильда» гвоздь любого вечера, и зарабатывала она больше остальных, но Вазген девушкой пользовался, а двинуть по карьерной лестнице не особо торопился. Золоторёва как и все ублажала клиентов в приват-румах, тогда как Вера была избавлена от этой участи.
- Она меня достала, меня вообще всё тут достало! Если бы не деньги эти проклятые… - всхлипнула Вера и с силой втянула носом воздух. Не будет она рыдать, ещё чего. Тем более из-за Надьки, тем более здесь.
- Понимаю! Понимаю, Вер, - Нина села рядом на корточки и погладила подругу по колену. – У меня самой сын, мне на ноги его поднимать надо, поэтому и терплю это всё. В следующем году Дане в первый класс идти, не хочу, чтобы он меня стыдился, ведь рано или поздно станет известно, чем мать зарабатывает… Лучше кассиршей в супермаркет пойду. Так что будем с тобой в Ашане работать посменно, - Нина вымученно улыбнулась и, взяв парик, криво нахлобучила Вере на голову. – А пока иди и покажи им всем. Чтоб сожрали и подавились.
- Спасибо, Нинка, если бы не ты, не знаю, как выдержала бы в этом серпентарии, - Вера бросила свирепый взгляд на Золоторёву, которая как ни в чем не бывало дальше наводила красоту. – И вот надо было этой стерве наш разговор про мои походы к психологу услышать…
- Не её ума дело, забей. По ней самой психушка плачет, - поддержала Нина, и Вере даже будто легче стало.
Нина Калугина была её единственной подругой, и она как никто понимала Веру. Не избалованная жизнью Нина выросла в детском доме, а стоило только выйти в большой мир, сразу же попала в лапы настоящего садиста, который мучил её целых два года, а потом заделал ребёнка и исчез с концами. Пришлось ей одной воспитывать сына, оплачивать жильё и приходящую няню. На Вере же в свою очередь висела ипотека и больная старенькая мать – обстоятельства заставили их обеих окунуться в не самый чистый мир так называемых "лёгких денег". Но только запертые в стенах «Магнолии» знали, как на самом деле эти «легкие» деньги достаются.
Но даже не это делало девушек поистине близкими. Произошедший несколько лет назад случай скрепил подруг сильнее кровных уз. Совпадение ли, провидение, но именно Нина была с Верой в ту роковую ночь, что разделила жизнь Донской на до и после.
Он Нининого молчания зависело и будущее Веры...
- Иди, твой выход, - заглянула в гримёрку Инесса, и Вера неохотно поднялась.
Поправив короткий парик, скинула кружевной халатик, оставшись лишь в красном белье и чулках с подтяжками. Сняв с края зеркала венецианскую маску, надела ту на глаза, выпустив из-под резинки чёрное каре.
- И помни – ипотека, - шепнула Нина и показала два поднятых вверх больших пальца.
Чем ближе Вера подходила к плотно задёрнутой ширме, тем хуже ей становилось.
Она ненавидела эту музыку, ненавидела въевшийся в стены запах, ненавидела эти сальные глаза, что раздевали её ещё до того, как она сама снимала с себя тонкое кружево белья. Если бы она знала, что танцы, которые всю жизнь были её страстью, приведут к такому унизительному исходу...