На этом разговор был окончен.
Испытывая унижение, Матильда наклонилась и подобрала разбросанные деньги. Если бы кто-то знал, как она ненавидела сейчас всех и вся. Поджечь к чертям собачьим эту богадельню вместе с гниющей головой!
- Да, кстати, видела лысого мужика в голубом пиджаке? Сидел у самой сцены. Это тот самый Багдасаров, нефтяник. Очень уж ты ему понравилась. Хочет, прямо-таки молит о привате.
- Матильда не танцует приваты! – грубо отрезала она.
- Ты знаешь, наверное, пора ей начать принимать эти заманчивые предложения. Интрига – это хорошо, но постоянные клиенты от неё подустали, им хочется большего.
- Вазген! Мы так не договаривались! Я согласилась остаться у тебя только потому, что…
- Дверь вон там, - недвусмысленно указал на выход.
Стиснув зубы, Матильда развернулась и быстро пошла прочь из кабинета.
- А хотя, я ещё подумаю. Хороших выходных, - крикнул он вслед.
Войдя в тесную, пропахшую сладкими духами и пудрой гримёрку, девушка устало села на продавленный розовый пуф. Буквально всё здесь вызывало у неё отвращение: стены в уродливые цветочки, засаленная софа у плотно занавешенного окна, гардероб, заваленный пошлыми костюмами императриц и служанок, заляпанное жирными отпечатками пальцев зеркало.
Элитный мужской клуб «Магнолия» пользовался популярностью у влиятельных мира сего, богатеи слетались туда как мухи на мёд, требуя разнообразных зрелищ. И эти зрелища им с лихвой предоставляли.
Никто не задумывался о том, что за внешне красивой оболочкой привлекательного заведения скрывалось дурнопахнущее нутро. А впрочем, кого это волнует, когда молодая девушка соблазнительно трясёт всеми выдающимися частями тела.
Вагзен был прав в одном – насильно здесь никого не держали, и у ворот действительно стояла очередь из вчерашних школьниц, с накачанными гиалуроном губами.
Матильда вздохнула и сняла черный парик, стянула с волос резинку: тёмно-русые пряди тяжёлой копной упали на покрытые кружевом пеньюара плечи. Намочив ватный диск, остервенело сняла с глаз густой слой туши, удалила следы красной помады.
Из зеркала на неё смотрел совсем другой человек - женщина с печатью усталости на лице. Самая обычная, каких тысячи. От яркой и уверенной в себе красотки Матильды не осталось и следа.
Она невольно усмехнулась: видели бы эти мешки с деньгами, на кого на самом деле капала их слюна…
Надев через голову свитер с горлом, на ноги узкие джинсы и удобные сапоги на плоской подошве, девушка накинула короткое пальто. Выйдя в серое утро, вдохнула полной грудью ноябрьскую сырость.
Светало, на тротуарах мелькали первые пешеходы; по дорогам, разгоняя сизый туман, мчали навстречу друг другу автомобили. Москва никогда не спит.
За углом раздался короткий сигнал: белый, видавший виды Ниссан приветливо моргнул фарами.
- Ну как, много сегодня срубила? – подавив зевоту, обернулся таксист Женька.
- Жаль, прицеп не взял, не унесу, - буркнула она, забираясь в прогретый, пропахший никотином салон.
- Ничего, Верка, пусть тебя греет мысль, что я и столько не зарабатываю.
Мотор протестующе прокашлялся и монотонно загудел.
«Знал бы ты, Женя, как эти деньги достаются», - невесело улыбнулась про себя Вера, но вслух лишь пробормотала: - Поехали уже, - и отвесила водиле шуточный подзатыльник.
- Верочка, дочка, это ты? – в коридор вышла сонная старушка в длинной, до самых пят, ночной рубашке.
В комнате было темно, лишь угрюмое утро робко заглядывало в покрытые влажными каплями окна.
- Ну а кто же ещё? Мам, почему ты не спишь? – прошептала Вера, снимая с уставших ног сапоги.
- Тебя ждала. Совсем ты не отдыхаешь с этой работой! Тебе же на смену вот-вот собираться, не поспала ведь даже, - раздосадовано покачала головой мама и помогла снять пальто.
- Ничего, выкрою минут пятнадцать, в ординаторской вздремну. Ты лучше иди, сама поспи, рано ещё.
- Вер, а может, всё-таки уволишься? Ну что это за работа такая – официантка! Я по новостям смотрела - медикам обещали зарплату повысить, да и у меня пенсия слава Богу какая-никакая, как-нибудь проживём, - завела старую песню родительница, следуя по пятам за дочерью.
Вера щёлкнула выключателем – маленькую кухню осветила тусклая сороковаттная лампочка, но даже она больно ударила по глазам, заставив поморщиться.
- Ну ты скажешь тоже! А ипотеку мы чем платить будем? Жить на что? Да и лекарства сейчас дорого стоят, - чиркнув спичкой, подожгла под пузатым чайником конфорку.
- Ну не солидно же медработнику бездельникам горячее да рюмки подносить! Зря ты образование получала, что ли? Да и волнуюсь я за тебя – работа, работа, никакой личной жизни… - вздохнула Зоя Пална, присаживаясь на край обшитой бежевым кожзаменителем табуретки.