Тюлевые занавески на окнах и зеленоватая тень деревьев превратили гостиную в подводное царство. Стол был старенький, но она поставила на него банку с цветами. Она снова принялась за потолок на кухне. Спускаясь и поднимаясь по лестнице, она слышала, как Бен Вудворт возится с машиной. Ей надо что-то сделать с собой, чтобы люди вокруг нее больше не погибали. Пока что она несла с собой смерть, как та блондинка в старом кино, которая шла навстречу врагам, сунув за пазуху гранату с выдернутой чекой. Сейра вздохнула, продолжая скоблить потолок, пока у нее не начала отваливаться рука, а потолок не стал чистым. Она приняла душ и уселась в подвешенное на переднем крыльце кресло. Цепи, на которых оно было подвешено, негромко поскрипывали. Она постаралась выкинуть из головы бифштексы, цыплят, пироги и бездумно следила за проезжающими машинами. Она могла дойти пешком и до торгового центра, и до почты, и до универмага — машина ей не нужна. Почта ей тоже не нужна. Она была отрезана от всего. Ее мать лежала в одиночестве, думая, что у нее не осталось детей и никто больше не позвонит ей после обеда в субботу. Крылатые семена клена медленно опускались на крыльцо. Никто не следит за ней, пытаясь поймать ее на том, что она делает что-то не так. Никто не выкинет ее из постели в приступе пьяной злобы. Вытянув ноги, она медленно покачивалась, глядя на траву и деревья. Две белки жили на кипарисе у крыльца. По ночам прилетала сова. Из красного дома по соседству доносился однообразный ритм современной музыки. Сейра прикрыла дверь на кухню. Музыка стала тише. Ее ждал ужин. Она положила в тарелку фасоль и полила ее кетчупом. В доме нашлось несколько свечных огарков. Она ела свою фасоль в их колеблющемся свете. Тишину нарушал только отдаленный шум уличного движения. Время от времени слышались детские голоса. Сейра оставила тарелку в мойке, натянула парик и выключила свет. Не нужно было никому говорить, куда она собирается и когда вернется. Наступала ночь. Под деревьями было влажно и свежо. Ноги уже болели не так сильно, но бегать она сможет еще не скоро. Кроме того, ей было не в чем бегать. Она старалась шагать как можно быстрее, как будто поспевая за Джо.
Хелен Тайлер и Эдна Грант, стоя в свете уличного фонаря, наблюдали за быстро шагавшей под деревьями Сейрой.
— Ее зовут Лора Прей, — сказала Эдна — Грейс Неппер сказала, что она заплатила вперед. Ей о Грейс сказали в университете. Спокойная, славная девушка.
Хелен наблюдала за тем, как ее спаниель обнюхивал пуделя Эдны.
— Похоже, она придерживается одной из этих сумасшедших диет — кожа да кости. Она где-нибудь работает?
— Да вроде нет. Грейс говорит, она спрашивала ее, не знает ли Грейс какое-нибудь место, где бы она могла устроиться готовить, убирать и все такое в этом роде. Или сидеть с детьми. Грейс говорит, она застенчивая и нервная. Наверное, неудачное замужество.
— А что если она поработает у Хейзл Джордж Ченнинг? Она ведь после той ужасной аварии не встает, ее даже кормить приходится с ложечки. На такую работу не легко найти кого-нибудь.
— Это верно, — заметила Хелен, дернув Брауни за поводок, чтобы он прекратил свое безобразное поведение. — Я скажу Грейс.А может быть, она и сама сообразила.
— Говорят, Мюриел Браун при смерти.
— У Джека Шеффера нашли диабет. А все пончики, которые он ел каждое утро.
— Мэри по-прежнему съедает по три фунта масла в неделю. Ноги у нее теперь как колонны.
Пудель Эдны запутался в поводке.
— Эта Лора Прей сказала, что покрасит все комнаты, что ей хочется это сделать И потолки побелит. Грей собирается дать ей денег на краску, как только получит.
— Везет ей с постояльцами, — сказала Хелен. — Пожалуй, пора домой.
В листве трещали кузнечики. По бульвару на велосипедах носились дети. Сейра нашла дом миссис Неппер и позвонила. Миссис Неппер вышла в халатике и с полотенцем на мокрой голове.
— Я на минутку, вижу, вы заняты, — извинилась Сейра. — Я хотела спросить, не подвернулась ли для меня какая-нибудь работа?
— Кое-что есть, да, есть У меня голова мокрая. Так что лучше заходите, — зачастила миссис Неппер, улыбаясь и придерживая входную дверь.
Маленькая чистенькая гостиная была полна фарфоровых безделушек. Со всех сторон смотрели большеглазые дети и девушки в накрахмаленных юбках.