Огненная лава взаимных обличений, важных документов, неоспоримых компроматов прокатывалась по экрану и тихо затухала где-то вдали. Сильные мира сего боролись на равных, явно презирая толпу. Такие события приятно щекотали нервы рядовых тружеников, давая им нескончаемые темы для телефонного трепа.
Своими тонкими ноздрями Лиза учуяла сейчас нечто подобное. Неплохо бы оказаться в эпицентре событий, выведать все, провести столь модное в двадцатом веке журналистское расследование, а затем дать в своем журнале сенсационный материал и заткнуть глотку привередливому главному, который отпускает колкие намеки о том, что при капитализме с блатными работниками пора кончать.
– Брось, Орест. У тебя нет врагов, – твердо заявил Георгий.
Лиза хмыкнула. Если бы спросили ее, она сказала бы, что враги есть у каждого, и дурак тот, кто считает иначе. Утешения Зимина показались ей наивными. Если уж этот Орест Жохов вляпался, следовало бы проанализировать ситуацию и поискать из нее возможные выходы, а не лить бесполезный бальзам.
Очевидно, дружок Зимина услышал ее мысли.
Отхлебнув вина, он сказал:
– Покажи мне хоть одного в этом зале, у кого нет лютых врагов. Я понимаю, Георгий, тебе легко рассуждать. Ты не на службе. В случае чего все спишешь на бизнес. А я – госслужащий. Сам знаешь: толпе каждый месяц выбрасывают какую-то кость. Нате, подавитесь! Боюсь, сейчас такой костью избрали меня.
– Надо быть оптимистом, Орест! – Зимин криво улыбнулся. – В самом худшем случае попадешь в бесплатный отель с полным пансионом. – Георгий игриво подмигнул Лизе.
Не уловив смысла шутки, Орест Петрович вопросительно посмотрел на них обоих.
– Я имею в виду комфортабельное Лефортово, – пояснил Зимин.
Жохов пружинисто вскочил.
– Если ты думаешь, Георгий, что окажешься в стороне…
– Сядь!
– Сяду, – зловеще пообещал Жохов, продолжая стоять. – Но дня через три ты сядешь в соседнюю камеру.
– Оре-ест, что о нас подумает дама, – укоризненно протянул Георгий, обнимая и усаживая друга. – Разве мы с тобой хоть раз в жизни сделали противозаконный шаг? Буквоеды, все по букве закона. А если кому-то захотелось облажать нас, к любому документу всегда можно придраться. Я прав?
Господин Жохов свирепо промолчал, зато Лиза – после трех бокалов шабли – уверенно выпалила:
– Прав! Ты исключительно прав, Георгий. И к документу можно придраться, и к человеку. Наш главный все время придирается ко мне.
– Что же ты раньше не сказала? Я поговорю с ним сразу же после нашей поездки.
– Удираешь? – просверлив Зимина глазками-угольками, спросил Жохов.
– Уймись, Орест. Мы с Лизой послезавтра летим в Лимассол. Там я все улажу.
– Оттуда ты дернешь на теплоходе в Италию или в Испанию, – уныло предположил Жохов.
– Не угадал! – выпалил Зимин. – Я дерну на Сицилию! К крестным отцам итальянской мафии.
– А что? Это неплохая идея! – задорно откликнулась Лиза, которую словно качало сейчас на волнах веселья и беззаботности.
Под каким-то благовидным предлогом Зимин утащил Жохова прочь. Покинутая Лиза минут десять расправлялась с вычурным десертом, а когда ловила в вазочке самый скользкий последний кусочек желе, вернулся Георгий.
Задумчиво пожевав веточку спаржи, весомо сказал:
– Прекрасный человек.
– Кто?
– Он. Жохов. Великолепный работник. Трудяга.
– А чего сдрейфил?
– Сдуру. Ни разу в жизни не совершал ни единого противозаконного шага.
– Ничего, – успокоила Лиза, – у него еще все впереди.
– Последний бокал был явно лишним для тебя, – заметил Георгий, увлекая Лизу к выходу.
Около ворот он усадил ее в один из своих автомобилей и дал указания водителю. Чмокнув Лизу в скулу, взял с нее слово, что завтра в десять утра она явится сюда на массаж. Пребывая в радужном настроении, Лиза игриво заметила:
– Как прикажешь, шеф.
Пока она ехала по набережной, рядом с которой прошло ее детство, под влиянием винных паров предалась некоторым воспоминаниям. Материнская квартира располагалась неподалеку, на Комсомольском проспекте.
Они жили в одном доме с семьей Тумановых. Лиза запала на Вадима, когда ей было семнадцать лет. Несмотря на то, что Лиза отличалась, по словам соседей, экзотической красотой – привздернутые скулы, светлые, но яркие миндалевидные глаза, большой чувственный рот, исключительная, наподобие латиноамериканской, грация – Вадим Туманов не обращал на нее ровно никакого внимания до тех пор, пока не столкнулся с соседкой, выходящей из массажного кабинета «Приват-клуба».