— Да, он самый. Вот мой вид на жительство. Можете удостовериться. — И он протянул мне почти новенький, в добротной обложке паспорт.
Да, все верно. «Воронков Степан Прохорович». Действителен… «Бессрочно» Время и место рождения — «1905 г. Приморская область. Город Боровой». Национальность — «Русский». Прописка — «Владивосток. Разина, 19, кв. 9». Я вернул паспорт, назвал себя, сказал, где и кем работаю, и спросил:
— Это правда, Степан Прохорович, что Дмитрий Воронков ваш родной сын?
— Да, это факт, который могу подтвердить юридически.
Стреляный волк, чувствую, мой собеседник. С ним надо вести разговор осторожно. Боже упаси вспугнуть, дать понять, на чьей я стороне! Замкнется, и тогда не скоро докопаешься до истины. А мне нельзя терять ни одного дня, ни одного часа. Говорю:
— И вы впервые увидели своего сына здесь?
— Да.
— Как же так, Степан Прохорович? Украли у вас Митю, когда он был грудным? Или вы потеряли его? Что случилось? Почему столько лет жили в разлуке?
— Долгий это рассказ. Да и тяжело для родительского сердца вспоминать такую непотребность.
— Но поскольку вы обратились в суд, вам необходимо вспоминать. Рассказывайте! Мне важно знать всю правду о коммунисте Дмитрии Воронкове. Когда и где родился ваш сын?
— Там же, где жили его родители, — в городке Боровом. В те годы он был таежным поселком.
— Ну, а как он попал сюда?
— Моя жена родом отсюда. Родила тайком сыночка, села в поезд, приехала в родные края и ночью подбросила малютку хорошим, с большим достатком, людям.
— Кому?.. Где они, эти люди, жили?
— В горном поселке. В собственном доме с высоким забором и старинными уральскими воротами.
— Фамилия?
— Атаманычевы. Хозяин — Родион Ильич. Хозяйка — Маша, сын — Алексей.
— Вы не всех Атаманычевых назвали.
— Других не знаю.
— Была еще Ася. Не слыхали про нее?
— Нет.
Врет! Слыхал. Знает. Ладно Пойдем дальше.
— Что же заставило вашу жену подбросить чужим людям сына? Почему вы не противились?
— Вот в этом, товарищ Голота, и вся загвоздка. Я женился на матери Мити летом тысяча девятьсот тридцать третьего года.
— Где?
— Там же все, в Боровом.
— А как она туда попала… мать Мити?
— Занесло попутным ветром. Счастья в наших краях решила искать, несчастная. В ту пору мода была большая на Дальний Восток. Комсомольск-на-Амуре только-только что родился.
— Ну, вы женились, а потом?..
— Месяца через полтора после свадьбы меня мобилизовали в армию. И пробыл я на Кавказе целых два года. Служил — не тужил, письма от жены получал. И ни в одном моя супружница не сообщила, что забеременела, что сыночка родила. Скрыла свое материнское положение.
— Как звали вашу жену?
— Аннушка… Аней я ее называл.
— Где она жила, когда вы были в армии?
— Да, извините, об этом я забыл сказать. На время моей службы Аня переехала сюда, к родителям.
— Фамилия родителей?
— Что это вы, товарищ Голота, так строжитесь? Чистый следователь!
— А откуда вам известно, какие бывают следователи?
— Не первый год живу на свете. Всякого повидал. И от сумы, и от тюрьмы не отказывался.
— Были под следствием?
— Кому в наш век не приходилось быть под ним?
— Судились?
— И это было. Отсидел свой срок не сполна. Освобожден досрочно за хорошую работу и поведение. Документы имеются. Вот!..
— Извините, Степан Прохорович, за такие вопросы. Я все должен знать. Меня ваша судьба интересует постольку, поскольку ваш сын…
— Понимаю. Спрашивайте!
— Если это не секрет, девичья фамилия вашей жены?
— Не могу я этого сказать, товарищ Голота. Такое дело… Сестры и братья у Ани здесь проживают. Не хочется ее родню впутывать в историю. Спросите о чем-нибудь полегче.
— К сожалению, все мои вопросы один другого тяжелее. Скажите, Степан Прохорович, почему Аня скрывала от вас и беременность, и рождение сына?
— Не хотела ребенка. Обузой он был для нее в то время. Глупая была. И еще ветреная. Ладно. Рассказывать так рассказывать. Гулять любила. С другими мужиками. Точно!
— Так, может, и сына прижила с чужими?
— Нет, сын мой. Это уж точно — мой! Все концы с концами сходятся. Я проверял.
— Когда Аня подбросила ребенка Атаманычевым?
— Весной тридцать четвертого. Девятого мая. Точно в этот день.
— Откуда вам известна дата? — Аня во всем призналась.
— Сама?.. Вы же сказали, что она все скрыла.
— Скрывала более тридцати лет. Потом… когда болезнь согнула ее в три погибели, когда собралась отдавать богу душу, открыла мне старую свою тайну… Простил я ее, конечно, бедолагу. Точно. Простил.