И, тем не менее, мы были счастливы. Интернет открыл нам целый мир общения и информации, а компьютер создал возможность не только писать и читать, но и рисовать, чертить и вычислять. Но вернемся к нашему повествованию. Пока что в строительном институте, после всех ужасных событий, связанных с «гуманными» действиями нашего дорогого провительства во главе с ныне почившим вождем и учителем проходил траур. Мы, погрустив в меру о нем, бросились лихорадочно добивать запущенные проекты. Расчеты, как я уже говорил, мы выполняли вручную. Расчеты по военной кафедре – по фортификации и минному делу, можно было производить на логарифмической линейке. Здесь этой точности вполне хватало. Все основные расчеты были сведены в готовые формулы. Подставил исходные данные, вычислил результат, и ответ готов. И это было логично. Какой же офицер инженерных войск станет на фронте заниматься под пулями и снарядами сложными вычислениями? Вообще военная кафедра была своей особой частью нашей студенческой жизни.
ВЗВЕЙТЕСЬ СОКОЛЫ ОРЛАМИ, ПОЛНО ГОРЕ ГОРЕВАТЬ…
В нашем архитектурном корпусе строительного института на Брест-Литовском шоссе были две лестницы: правая и левая. У каждой из них были свои преимущества и недостатки. Менее привлекательной была левая. Возле нее на первом этаже размещался осколок кафедры физики для скромных нужд архитекторов. На втором этаже – деканат, который мы предпочитали обходить стороной (кто не без греха), и на третьем этаже большая амфитеатральная аудитория, в которой шли лекции по дифференциальному и интегральному исчислению (само это название вызывало у архитекторов жгучую неприязнь). Зато на первом этаже была бухгалтерия, и рядом с лестницей размещалась касса, где мы получали, в случае благополучного окончания весенней сессии без хвостов, свое пособие для неимущих студентов – стипендию. Касса была общей для студентов и преподавателей, и в назначенную дату – пятого числа каждого месяца, возле нее всегда толклась кучка студентов. Преподавателей мы, естественно, пропускали без очереди.
Однажды я стоял перед нашим любимым окошечком, когда появился заведующий кафедрой металлических конструкций. Это был очень пожилой высокий мужчина, но он всегда был строен, подтянут и ходил четким молодым шагом. Я пропустил его вперед. Он взял у кассира ведомость зарплаты, долго ее просматривал и вдруг произнес.
– Что-то я запамятовал. Как же моя фамилия?
– Жудин, – услужливо подсказал я.
– Благодарю вас, молодой человек, – вежливо ответил пожилой профессор.
Не знаю, была ли это правда или шутка, но, как мы убедились впоследствии, это не мешало ему мгновенно ловить ошибки в наших проектах.
Правая лестница была для меня значительно приятнее. Наверху был актовый зал, наполовину забаррикадированный дипломантскими, которые вызывали у нас неподдельный интерес и куда нам рано или поздно придется переселиться, наша родная кафедра архитектурного проектирования и кафедра рисунка с пресловутым Антиноем. На втором этаже размещались кафедра архитектурных конструкций, кафедра начертательной геометрии, или начерталки, как мы ее ласково называли (тоже, скажем прямо, не подарок) и святая святых – дирекция нашего института. И, наконец, первый этаж принадлежал богу Марсу – это была военная кафедра. Здесь нас студентов, вернее, мужской личный состав, делали саперами – младшими лейтенантами.
В этот день я спускался как раз по этой лестнице. Я шел легко и уверенно, так как только что сдал сопромат на пятерку, тот самый страшный экзамен, о котором говорили, что если ты сдал сопромат, можешь жениться. Дверь военной кафедры была приоткрыта, я заглянул туда на радостях и тут же наскочил на майора – лаборанта кафедры. Весь остальной состав кафедры были полковники, а заведующий кафедрой генерал-майор.
– Иди, иди, нечего тебе тут делать.
– Да я только узнать, когда мы отбываем и куда нас повезут.
– Пойди лучше повтори уставы и проверь экипировку перед военной службой. Готовься к мобилизации через десять дней. Вон на дверях висит объявление. А куда вас повезут служить – это не твоего ума дело – это военная тайна.
Нам предстояла после экзаменов служба – военная практика в лагерях – три недели после второго курса и три недели после четвертого в звании рядовых. Насчет военной тайны он мне, конечно, прибрехнул. Я уже знал, что мы едем в Кальное – это недалеко от Киева по Днепру. Там на сборы формировались роты от всех институтов, где были военные кафедры, присваивающие звание. К лагерям готовились заранее. На проходивших сейчас экзаменах наш вид вызывал удивление у наших преподавателей. Вот еще только полчаса назад я услышал от преподавателя, щедро наградившего меня пятеркой: