И когда конские копыта застучали по настилу моста, над оврагом пронесся испуганный крик:
— Уй! Не нада убивать, не нада…
Последние слова были заглушены звуком, от которого у Никишки волосы поднялись дыбом.
Через несколько секунд грузное тело Косульбая полетело на дно оврага.
— Распряги коней! — свирепо крикнул один из грабителей. На настил сначала упала дуга, потом концы оглобель. При каждом стуке Никишка безотчетно втягивал голову в узкие плечи и бессвязно шептал:
— Трое-ррручица, спаси!
— Лошадей спрячь у Селивана, за деньгами потом, — продолжал распоряжаться грабитель, видимо, тот, что постарше.
— Благодарствую, — ответил насмешливо второй, — исшо чо скажешь? Поищи-ко дураков в другом месте. Дели сейчас! — заявил он решительно.
— Васька! — в тоне старого грабителя послышалась угрожающая нотка. — Забыл уговор?
Маляр, припав к щели моста, увидел, как один из них, пошарив за спиной, стал вытаскивать топор. Страх прижал Никишку к земле. «Господи, прикрой десницей своей, не дай погибнуть рабу твоему Никите». Маляр сделал попытку перекреститься и, стукнувшись головой о перекладину, замер.
— Назар! Брось топор, а то зарежу, — изогнувшись кошкой, молодой грабитель выхватил из-за голенища нож.
— А, боишься топорика-то, боишься, — зловеще зашептал Назар и, страшно выругавшись, взмахнул топором. Василий перемахнул через обочину дороги и скрылся в лесу.
— Деньги тебе, деньги, — нагибаясь к шкатулке, забормотал старый грабитель. — Мой грех, мои и деньги, — шептал он, точно помешанный. Бережно подняв шкатулку, Назар, озираясь по сторонам, стал спускаться с ней в овраг. Когда затихли шаги убийцы, Никишка привстал, высунул голову из-под моста и, заметив притаившегося за деревом Василия, юркнул обратно.
Прошло несколько минут. Молодой грабитель вышел из леса и направился по следам Назара.
«Добром не кончится», — подумал Никишка и, осмелев, вылез из-под моста.
Назар продолжал спускаться в овраг. Было видно, как старый грабитель стал пробираться тальником к заброшенной каменоломне. За ним, крадучись, шел Василий.
Никишка переполз дорогу и, спрятавшись в кустарнике, залег на краю обрыва. Вскоре до него долетело несколько фраз.
— Зачем тебе, Назар, деньги? Ведь все равно пропьешь. — В голосе молодого грабителя послышалась жалостливая нотка. — А мне избу поправить надо, валится. Поделим добром, а? — продолжал он уговаривать Назара.
— Добром и говорю: тебе лошади, мне деньги, — сердито ответил тот. — Езжай к Селивану на заимку, там скроешь коней.
— Твой Селиван такой же жила, как и ты, — угрюмо произнес Василий. — Стало быть, не дашь?
— Нет.
В поросли тальника блеснул нож.
«Убил, должно, окаянный!» — Никита от волнения подался вперед и чуть не свалился с обрыва.
Вскоре он увидел Василия, который, цепляясь свободной рукой за кусты, с трудом карабкался вверх. Шел он точно пьяный. Часто останавливался и дышал тяжело.
«Похоже, топором его старый ударил, прихрамывает», — пронеслось в голове Никишки.
Выбравшись из оврага, Василий опустился на землю и, с усилием стянув с правой ноги сапог, опрокинул его голенищем вниз. Показалась струйка крови.
Отбросив мокрую портянку, грабитель чуть слышно прошептал:
— Жилу рассек проклятый. — Лицо Василия было мертвенно бледно. — Жить, говорил, будешь не хуже лавочника. А теперь? — тусклые глаза Василия остановились на шкатулке. — Наказал господь, — перевернувшись на бок, он затих и, казалось, уснул.
В лесу стояла мертвая тишина. Только на противоположной стороне оврага, скосив глаза на притаившегося Никишку, бойко ругалась неугомонная сорока. Маляр пополз к месту, где лежал Василий. Возле него, блестя жестью, лежала шкатулка. Страх перед грабителем прижимал Никишку к земле. Спрятавшись за старый трухлявый пень, он стал выжидать.
Вскоре Василий, обхватив ствол дерева, сделал попытку подняться с земли, но тотчас же бессильно опустился на траву.
«Кончается», — промелькнуло в голове Никишки. Маляр метнулся к шкатулке и, схватив ее, воровато оглядываясь, помчался через кусты. Выбрав укромное место, Никишка закопал богатство Косульбая в землю.
…Прошло три дня, как был убит Косульбай. По улицам Челябинска носились газетчики, выкрикивая:
— Лесная драма! Зверское убийство скотопромышленника Косульбая! Тела грабителей найдены.
Глава 2
Был день троицы 1908 года. В небольшом богатом Марамыше Оренбургской губернии ударили к ранней обедне. Звуки колокола тихо плыли над котловиной, где был расположен город, над базарной площадью, над рекой, окраинами и замирали где-то далеко на полях. От земли шел пар. Плотной пеленой он закрыл городскую слободку, где жили лабазники, купцы, мукомолы и городская знать, скрыл их каменные и крестовые дома, пузатые амбары и, поднявшись до вышки пожарной каланчи, пополз по увалу, охватывая крепкие дома ямщиков, избы горшечников и пимокатов. Гонимый легким ветерком, туман повис над оврагами, по краям которых стояли наспех сколоченные лачуги пришлых людей. Жила в них голь перекатная без роду и племени. Редкое лето здесь не случалось пожара, и каждый раз, точно грибы в замшелом бору, у оврагов вырастали харчевни и притоны. Порой по ночам прорывался истошный крик: «Караул! Убивают!». И, прислушиваясь к нему, степенные горожане, испуганна крестясь, сползали с теплых перин, торопливо ощупывали оконные засовы и дверные крючки. Тишиной и довольством веяло от южной окраины города, где жили богатые кожевники и владельцы салотопенных заводов. Только у реки, на задах, точно дряблые опенки, прижавшись друг к другу, стояли избы мастеровых. Запах прокисших овчин и шерсти смешивался здесь с запахом гнили, отбросов скотобоен, в которых возились вялые, рахитичные дети рабочих.