Впрочем, впасть в экзистенциальный кризис ему не удается, не то, чтобы он особо старался, все как-то само получается: неизвестно откуда взявшийся Хэнк Андерсон взводит курок.
— Подняла руки и отошла к стене, — спокойно выдает тот и останавливается. Кровь течет по лбу из раны у линии волос, рукав пиджака наполовину оторван.
Саймон тревожно переводит взгляд с Хэнка на Хлою и едва не отшатывается от удивления. Милая девушка с такой ненавистью пялится на лейтенанта, и он почти уверен: будь у нее что-то увесистое в зоне досягаемости — точно швырнула бы Хэнку в голову.
— Не заставляй меня повторять, — ухмыляется Хэнк, и цепкая хватка на его запястье исчезает следом за полом под ногами — Хлоя делает подсечку и проворно отскакивает в сторону от просвистевшей пули у плеча.
Второй выстрел, третий — он не успевает подняться; удивительно, что его не разбивает нервный паралич. Саймон рефлекторно сглатывает, будто давится, и ошеломленно пялится перед собой, прилагает все силы на подавление ненужных воспоминаний о прошлой стрельбе в «Иерихоне». Получается откровенно плохо. Не до алых пятен перед глазами, но примерно из той же области.
Хэнк подходит к нему и протягивает руку. Тела Хлои нигде не видно, похоже, ей удалось улизнуть.
— Чем ты думал, когда к ней полез? Не видел трупов на первом этаже? — распыляется Хэнк, когда тянет его на себя. Важная и нужная мысль скачет с одной информации на другую, дрожит где-то в глубине. — И скажи на милость, на кой черт ты сюда поперся? Я же тебя внятно просил: будь с Коннором.
— Ваш сын о вас сильно беспокоился, — выдавливает он из себя.
Сказать правду почему-то в этот раз во сто крат сложнее. Особенно теперь, когда в голове бьется мысль, что сына Хэнка звали совершенно не так.
— Ох, парень, — Хэнк трет лоб и шумно выдыхает. — Значит, выйти ты не смог?
И от простого вопроса в груди замирает чертов заменитель сердца.
Хэнк мягко улыбается, сжимает его плечо. Саймон отводит взгляд. Прикосновение кажется до боли знакомым.
— Как давно вы поняли, что я…
— Не я первым понял, — говорит Хэнк через пару минут, когда они пробираются сквозь завалы стендов.
Формально подвальные помещения, которые соединены тоннелями с соседним моллом, могут считаться тем же зданием. Дело за малым: осталось в этом убедить свою программу, или что-то в этом роде.
Тошнотворный ком ползет к горлу вместе со смехом. Его скепсис к машинам сыграл с ним очень злую шутку.
— У всех моделей АН600 проблемы с акклиматизацией, ты привыкнешь, — как бы невзначай бросает тот и тянет на себя дверь. Будто Хэнку совсем плевать кто он — машина или человек. — Да не стой ты столбом, давай, помогай. Саймон?
Но по логике, раз сработала охранная система и комплекс изолирован, черный ход тоже не вариант. В таком случае, зачем его туда ведет Хэнк?
А еще диод Коннора в кармане гораздо больше, чем должен быть у детской модели, которую так часто крутили на голографическом экране напротив кафе.
— Вся ситуация слишком напоминает ту, в которой петля незаметно затягивается на шее, — по ладоням идет дрожь и холод вгрызается в пальцы настолько сильно, что ему не удается удержаться от желания натянуть рукава. — Вы знали, что я такое, но попросили вывести вашего ребенка. Вы ведь знали, что мне это не удастся, и я за вами вернусь.
Хэнк матерится, стирает со лба кровь и бесплодно продолжает тянуть на себя дверь, напрочь игнорируя его слова.
— Зачем, Хэнк? Зачем вы это делаете?
И чертова минута блаженной тишины в который раз разбивается слишком быстро:
— Потому что его об этом попросили.
Да, Саймон подсознательно знает, что не нужно, что этого делать нельзя ни в коем случае, но все-таки оборачивается на голос мужчины из темноты.
Комментарий к Тест 3. — Отзвук эха
Ólafur Arnalds — Broken
========== Тест 4. — Прекрасный мир ==========
[2160061215]
— Дыши, пожалуйста, дыши!
— У меня есть теория, что оцифрованное сознание, которое знает принципы формирования действий человека, сможет вырастить ту же личность.
— Ну, я рад за тебя, — хмыкает он, не отрывается от конфигурационной панели и втайне надеется, что день закончится не так паршиво, как начался.
Четвертая чашка кофе явно была лишней: руки дрожат сильнее обычного. Хотя с чего бы им не дрожать?
Саймон закрывает глаза, потягивается и знатно хрустит позвонками.
Плечо еще болит от удара. Даниэль последнее время переходит все допустимые границы.
Проект планомерно подползает к дедлайну, часть компонент далека от завершения. Обновление темпоральной базы регулярно лагает, динамические данные виснут на половине загрузки, а тут чертовому гению взбрело в голову почтить его своим присутствием и восхитительными идеями, которые настолько далеки от реальности, что хоть фантастику пиши.
Саймон потирает переносицу, считает до десяти. Все дело в усталости и отсутствии нормального сна. Маркус стопроцентно пришел не просто так потрещать о новаторских подходах к проектированию начинки андроидов. Маркус хоть и та еще заноза в заднице со своими нравоучениями, но и его единственный друг, на которого ему вроде как было с утра не плевать.
Вроде как.
Нет, определенно надо выспаться. Удивительно, что он еще на людей не бросается.
— А все же: как доказать, что это человек?
Маркус становится за прозрачным дисплеем, и калибровочные цифры будто ползают по лицу в приятной полутьме. Губы улыбаются, но глаза чересчур серьезные. Даже Норт сказала, что за последние пару месяцев Маркус разучился радоваться.
— В плане сознания или вообще живой человек? — он привычно проигрывает в гляделки, качает головой и высвобождает пространство на панели.
— Живой человек, если убрать формальность, что он будет в человекоподобном теле.
— Нормальная такая формальность, — сарказм не может не проскочить в его ответе, тем более, когда новый элемент поднимает на четверть градуса итоговую температуру тестового объекта.
— А что, разве тело определяет человека?
Системное сообщение гласит о превышении объема памяти. Саймон чертыхается и просматривает через терминал утечку. Чем там занимается отдел тестирования, раз и в пре-продакшен ветке висит такое?
Теплая ладонь касается щеки, по щеке вверх к виску, за ухо, к затылку. Прикосновения мягкие, но уверенные, рука, руки что-то ищут, что-то, что жжет шею, запускает волны мурашек по позвоночнику и костям.
— Пожалуйста, держись. Не выключайся.
Фраза настолько нереальна и внеконтекстна, что хочется ее вытряхнуть. Он часто моргает, но почему-то ни покачать головой, ни потереть глаза не может.
Маркус наклоняет голову к плечу, ненавязчиво напоминает об их разговоре, когда он лезет к диаграммам. Благо хоть не щелкает перед носом, как делал это раньше.
— Да бог твой его знает, — фыркает он. Маркус щурится, наверняка прикидывает месть за очередной подкол в свой адрес. Кто ж Маркуса за язык тянул, что ищет вдохновение в Библии? — Первое, что приходит в голову, — эмоции.
— Это будет. Только как доказать, что это тот самый живой человек?
Цифры одна за другой скачут перед глазами. Таймстемпы вне дата-полей. [2160062132]. Обычное время: Sun, 13 Jun 2038 17:15:32 GMT. Саймон хмурится и снова перепроверяет данные — нет же, должен быть октябрь двадцать восьмого. Что за?..
— Хэнк, помогите.
— Маркус, Джош с ними.
— О как. Безапелляционное «будет»?
Маркус безропотно — чего раньше никогда не бывало, — ждет его ответ.
— Я слабо верю, что это вообще можно доказать, — честно отвечает он и отводит взгляд.
— Ну почему? Если вывести алгоритм действий в, скажем, стрессовых ситуациях на основании опыта из оцифрованного сознания, то вполне может получиться тот самый человек.