— Очень вам благодарен, Том.
Несколько мгновений Том не слышал и не видел боя. Затем грудь его стала вздыматься, и переутомленное сердце забилось сильнее. Ему казалось, что он уже долго лежит распростертый, совершенно не в состоянии приподнять голову или руку. Но это постепенно прошло. К нему подполз Пилчэк, от которого пахло потом, пылью и порохом.
— Том, вы ранены? — спросил он и потряс его.
— Нет… только… выбился из сил… — тяжело дыша, прошептал Том. — Нам пришлось… тащить Ори… сюда. Он ранен. И Робертс тоже.
— Я посмотрю, что с ними, — сказал разведчик. — Здесь позиция для нас лучше. Думаю, что нам удастся отбросить краснокожих. К счастью, Старуэлл и Харкэуэй в тылу у них с обеих сторон. Мы как будто в осаде… Пули летят с запада и с востока. Будьте осторожны и зорко следите за индейцами. Не стреляйте наугад.
Том отполз немного влево и осторожно поместился за длинным плоским камнем, откуда он мог выглядывать. Пока он следил, не следует ли ему стрелять, он слышал, как Пилчэк хлопочет около раненых, и узнал, что у Робертса прострелена рука, кость не задета, а у Ори Тэска пробито бедро. Том понял, насколько серьезна такая рана здесь, в пустыне.
— Я был бы очень благодарен вам, если бы дали мне глоток воды, — были единственные слова Ори, которые услышал Том. Пилчэк уполз и не возвращался. Ори Тэск и Робертс лежали у подножия невысокого выступа, это пока была достаточная защита от пуль. Но лежали они на солнце, на самом припеке. Повернув голову, Том увидел восемь или десять охотников из отряда Пилчэка — некоторые из-за обломков скал выглядывали на восток, другие за запад. Том услышал ругательства и шутки. Ни мексиканца, ни индейца не было видно.
Затем Том выглянул из-за своего прикрытия. На этот раз его быстрый взгляд уловил какое-то движение, как будто кролик проскочил в кустарник. Тотчас же над этим местом мелькнуло что-то красное, и поднялось тонкое синевато-белое облачко дыма. Пуля задела угол скалы и прожужжала дальше. Том от неожиданности отпрянул в ужасе назад. Зоркий глаз индейца заметил его. Том отполз к другому концу длинного обломка скалы. За ближайшей скалой лежал старый седой охотник, с непокрытой головой, с грязным от пота и табака морщинистым лицом.
— Успокойтесь, не волнуйтесь, — сочувственно посоветовал он Тому. — Команчи не могут выдержать долгого боя. Они — наездники, и все, что нужно, — это терпение. В пешем бою мы их одолеем.
Эта уверенность и равнодушие старого охотника казались неправдоподобными, но сильно ободрили Тома. Он нашел позицию, откуда мог видеть определенный участок скалистой местности без всякого риска для себя. Он как бы смотрел в дырочку, слишком маленькую для того, чтобы неприятель мог заметить его на расстоянии. С этого удобного пункта Том улавливал мелькавшие перед ним оттенки красок, серые, бронзовые, иногда и красные. Но они исчезали, прежде чем он успевал выстрелить.
— Если только увидите, как что-нибудь шевельнется, стреляйте скорей, — сказал старый охотник. — В кого ни попадете, это все равно.
И Том принялся стрелять то как будто в птицу, пролетавшую невдалеке, то в блеснувшее где-то перо, то в ответ на ружейный выстрел. Но ни разу не видел он, попал ли он в индейца или нет. Однако было странно, что эти быстро мелькавшие движения никогда не повторялись в том же самом месте. У Тома создалась уверенность, что это мелькали перед ним увертливые команчи. Это в соединении с треском винчестеров и свистом пуль породило в нем почти такое же настроение, как у старого охотника. Это был, несомненно, бой, и он принимал в нем участие. Здесь была жизнь, а на дюйм дальше — смерть.
Время шло быстро для сражающихся. Еще один раненый присоединился к Робертсу и Ори Тэску, и страдания их, вероятно, были ужасны. Том забыл о них, как и все остальные защитники этой позиции. Солнце ярко пылало, камни и ружья были раскалены, кругом ни ветерка. А бой продолжался, благоприятный для охотников ввиду занятой ими позиции и в то же время неблагоприятный потому, что он слишком затягивался. Всех их мучила жажда. Случайно или по недосмотру, фляжки остались в седлах и казались им такой же драгоценностью, как порох. Старый охотник проклинал Стэкед Плэнс. У Тома рот был совершенно сухой, он сосал камешки, пока не почувствовал тошноту от них.
Миновал полдень, и солнце, еще более раскаленное, стало склоняться к западу. А бой продолжался, все на более близком расстоянии, все более напряженный, и опасность для обеих сторон все увеличивалась. Отряды Старуэлла и Харкэуэя усилили огонь и направляли его, главным образом, на лагерь, конечно, чтобы помешать команчам, находившимся там, присоединиться к своим товарищам на подъеме Вдали, в различных местах, виднелись, очевидно, разбежавшиеся и заблудившиеся лошади
Опираясь на руки, подполз на коленях Пилчэк, без ружья и без куртки. На плече у него была окровавленная тряпка.
— Том, я немного оцарапан, — сказал он. — Это не опасно, но чертовски много крови вытекает Оторви у меня рукав рубашки и перевяжи мне потуже плечо.
Безобразная рана от ружейной пули резко выделялась на плече у разведчика; очевидно, пуля не задела кости.
— Обрати внимание, что эта пуля попала сзади, — сказал Пилчэк — Тут, с вашей стороны, был краснокожий Он ранил у нас двоих прежде, чем я уложил его. Так хорошо… А теперь, как наши остальные раненые?
— Не знаю. Право, я забыл о них, — испуганно ответил Том.
— Ну, я посмотрю.
Он подполз к раненым и заговорил с ними. Том услышал, как ответил Робертс, но Ори Тэск молчал. Это встревожило Тома. Затем разведчик вернулся к нему.
— Робертс сильно страдает, но он выдержит. А этот молодой парень, боюсь, умирает. Он ранен в пах. Может быть.
— Пилчэк!. Ори, кажется, ранен неопасно…
— Нет, опасно, и если мы не достанем воды, он не выдержит и умрет, — энергично заявил разведчик. — Все мы мучаемся без воды. Слишком жарко. Где у меня была голова, как это я мог забыть фляжки!
— Я пойду за ними, — живо ответил Том.
— Это неплохая мысль, — сказал Пилчэк, подумав минуту. — Думаю, что это будет не более рискованно, чем оставаться здесь.
— Укажите мне дорогу. Где вы оставили лошадей?
Разведчик повернулся лицом к югу и вытянул свою длинную руку.
— Посмотрите на этот невысокий утес — не так далеко отсюда — он последний из тех, которые спускаются к озеру. Лошади за ним. Заблудиться вы не можете. К счастью, обломки скал, начиная отсюда и дальше, будут все крупнее.
— Это я могу сделать, — решительно заявил Том. — Но как доставить воду сюда — вот, что беспокоит меня.
— Это просто. Вы должны идти медленно, выбирая наилучшее прикрытие. Когда вы поползете, тут как раз будет еще ряд небольших камней. Думаю, что все команчи у нас с флангов, но, может быть, они попытаются окружить нас.
— Больше ничего? — отрывисто спросил Том.
Разведчик, по-видимому, не представлял себе, насколько опасно поручение, взятое на себя Томом. Он ждал этого от Тома, как самого естественного поступка. Он сам сделал бы то же самое, если бы не был теперь почти совершенно неспособен к этому. Том почувствовал, что ни разу в жизни не получал такого лестного поручения. Это вселило отвагу в его сердце. Ощущение легкости, силы, странный трепет и возбуждение охватили его.
— Ничего больше не могу вспомнить, — ответил разведчик. — На обратном пути не торопитесь и не сомневайтесь в исходе сражения. Мы справимся с краснокожими. Я думаю, что Старуэлл и Харкэуэй действовали энергично. Если я не ошибаюсь, немало крови пролили они в тростниках. Команчи великие наездники, но они не выдержат такого боя. Если они бросятся на нас, мы выиграем. Если же они этого не сделают, мы все равно покончим с этим до заката солнца.
Глава XII
Милли Фэйр выехала из Спрэга, сидя между Джэттом и его женой на переднем сиденье повозки. Фоллонсби и Пруайт следовали за ними во второй повозке, а Кэтли в третьей. Пока Милли еще видела жену и дочь Хэднолла, она махала им на прощание красным шарфом. Когда же друзья ее скрылись из виду, Милли медленно повернулась лицом к беспредельной, пустынной прерии, сердце ее заныло, и она поникла головой. То, чего она боялась, теперь произошло. Мужество, воодушевлявшее ее, когда она писала письмо Тому Доону, которое оставила мистрис Хэднолл, было вызвано любовью, а не надеждой, как казалось ей теперь.