Сразу же после совещания меня подозвал полковник Курашов.
— Ну что, рады, товарищ Бессараб?
— Не скрою, товарищ полковник, рад. Земля-то, она привычнее...
— Жаль, труда много положено. — Помолчав, он добавил: — Плоты, лодки, бревна — куда все это денешь?
— Добро не пропадет. Найдутся хозяева. А труда тоже не жаль, и учеба не забудется: вдруг еще какая-нибудь река встретится. Эльба, например.
Курашов ухмыльнулся:
— Вот именно «вдруг»... Все может быть. А на добро хозяева уже нашлись, ты угадал. Они к тебе придут, ты все передай им по акту. А нам с исполняющим обязанности командира артполка Расторгуевым придется остаться на некоторое время здесь и поддерживать новых хозяев.
Минут через десять Владимир Иванович пригласил нас с Расторгуевым к себе в штаб. Там, у карты, он поставил более конкретную задачу. Дивизион должен был к завтрашнему утру сосредоточиться в новом районе. Кроме того, Курашов поручил мне представлять его на рекогносцировке в группе командующего артиллерией стрелкового корпуса, усвоить задачу артиллерии дивизии, выбрать огневые позиции и расставить подразделения на отведенных им участках.
Передислокацию дивизии в другой район не должен обнаружить противник. Для этого на старом месте каждая часть оставляла небольшое подразделение (наш дивизион — два взвода роты противотанковых ружей), которое должно было усиленно заниматься, не очень заботясь о маскировке, боевой подготовкой и сельскохозяйственными работами.
8 апреля вечером дивизион снялся по тревоге с обжитого места и ушел на юг. Лагерь на новом месте разбили в лесу, у самой деревни Фюрстенфельде. Следующий день мне пришлось провести на плацдарме в рекогносцировочной группе полковника И. В. Василькова. Местность здесь была равнинная. В разных направлениях ее пересекали шоссейные и проселочные дороги, обсаженные плотными рядами деревьев. Все окружающее просматривалось плохо, не более чем на полтора-два километра. Только у самого переднего края виднелся гребень сливавшихся в одну цепь курганов, называемых горами Фукс. Здесь и закрепились советские части, захватившие месяц тому назад плацдарм.
Напоенная весенней влагой земля лежала в густой сетке траншей и ходов сообщения, в больших и малых воронках, еще пахнувших кисловато-горьким дымом и серой.
В полукилометре от Одера во всю длину плацдарма под небольшим углом к береговой линии тянулась оградительная дамба шириной метров пять. Ее восточный откос испещрили бугры аккуратно отрытых и выложенных дерном минометных окопов и наблюдательных пунктов.
Согласно плану предстоявшей операции на этом небольшом клочке земли, размером в восемь километров по фронту и три-четыре километра в глубину, должна была сосредоточиться вся наша 3-я ударная армия с приданными частями усиления да еще 2-я танковая армия. Свыше двух тысяч орудий и минометов через несколько дней должны занять здесь огневые позиции. Распределить районы сосредоточения такого скопления артиллерии оказалось трудным делом. Командиры частей ползали по траншеям, спорили, где, кому стать, и наконец не без помощи полковника И. В. Василькова к исходу дня уяснили все вопросы.
В самом «выгодном» положении оказались мы, противотанкисты. Наше место — всегда на огненной черте — на прямой наводке у передней линии стрелковых окопов, протянувшихся по западным склонам курганов. Здесь места хватало...
В тот же день артиллерийским подразделениям корпуса предстояло по утвержденному графику приступить к выдвижению на плацдарм. Стрелковые дивизии по решению генерал-майора С. Н. Переверткина тоже должны были выйти туда и за день до общего наступления сменить оборонявшиеся там подразделения. Передвигались только ночью, используя две переправы: южнее и севернее деревни Гросс-Нойендорф. Каждой части строго определялось время прибытия к старому и понтонному мостам, форсирования реки и сосредоточения в назначенном районе.
На восточном конце моста дежурили представители штаба корпуса. Все были предупреждены: за нарушение графика переправы, создание излишнего шума, беспорядка, пробок на берегу, за езду с включенными фарами — строжайшее наказание. И все мы глубоко сознавали важность и необходимость приказа комкора, стремились уложиться в точно отведенное время, строго соблюдали порядок и дисциплину.
Пока на западном берегу командиры частей уясняли задачи, намечали огневые позиции для полковой, дивизионной артиллерии и минометных подразделений, на восточном берегу Одера, в лесу западнее Фюрстенфельде, тоже шла напряженная работа — войска готовились к выходу на плацдарм.