Это была ложь. Меня охватила паника. Ситуация была катастрофической: у нас не было никакого оборудования, необходимого для безопасных родов, и меня не учили справляться с возможными осложнениями.
– Хотите ли вы, чтобы мы кому-нибудь позвонили? – спросил я Флисс.
– Моему парню Малкольму. Он на работе, но, пожалуйста, позвоните ему.
Я порылся в сумке Флисс и достал ее мобильный телефон. Она набрала номер Малкольма. Я надеялся, что она сама поговорит с ним, но она сунула телефон мне.
– Здравствуйте, это Малкольм? – спросил я. – Это доктор Хан, врач общей практики.
– Что случилось? Что-то с Флисс?
– Думаю, вам следует приехать в клинику, поскольку нам скоро придется направить Флисс в больницу. Это срочно.
Я не мог сообщить ему о ребенке по телефону, поскольку мне казалось, что о таком допустимо говорить только при встрече. Желательно, чтобы это был разговор между ним и Флисс. Малкольм сказал, что скоро приедет, и повесил трубку.
– Амир, схватки учащаются, – предупредила Кэтрин.
Она замечательно справлялась с оказанием помощи Флисс, и я попытался немного расслабиться. Повторно осматривать Флисс было слишком рано, но я понимал, что дело продвигается.
В дверь постучали – Хэтти вернулась. Ее прическа чудесным образом снова стала идеальной, и она явно обновила губную помаду. За ней в кабинет вошли два парамедика. Какое облегчение.
Я кратко рассказал им обо всем. Парамедики решили, что Флисс следует уложить на каталку и незамедлительно доставить в родильное отделение. Половина ее лица исказилась от схватки в тот момент, когда они ее перекладывали. Оба посмотрели на меня.
– Паралич Белла, – сказал я.
На их лицах отразилось облегчение, однако никто даже представить себе не мог, какое облегчение испытал я, когда они увезли Флисс.
– Думаю, вы не так представляли себе встречу с новым врачом, – сказал я Кэтрин, стараясь звучать уверенно и спокойно. Я не был ни уверенным, ни спокойным.
– Не так, но все могло быть гораздо хуже, – ответила Кэтрин. – Вам хотя бы не пришлось принимать роды.
Что-то подсказывало мне, что Кэтрин догадывалась, насколько некомфортно мне было.
– Мне очень интересно, как вы объясните все Малкольму, когда он приедет, – добавила она.
Я совсем забыл о бедном Малкольме, который был на пути в клинику. Я попросил Хэтти связаться с ним и сказать, чтобы он сразу ехал в больницу. Думаю, он догадается, в чем дело, когда его направят в родильное отделение.
Каким-то образом мне удалось дотянуть до конца первого рабочего дня. Пока я, все еще находясь в возбуждении от последних событий, наводил порядок на письменном столе и выключал компьютер, слова наставника снова раздались у меня в голове. Они утратили для меня смысл, ведь ситуация с Флисс как раз была спринтом, а не марафоном.
Уровень адреналина в моей крови все еще зашкаливал, когда вечером я вернулся домой. Однако мои мысли были заняты не Флисс, а мистером Шусмитом. Я чувствовал, что консультация осталась незавершенной, и не знал, будет ли у меня второй шанс. Я мог бы позвонить ему на следующей неделе и спросить, выздоровел ли он, но если он не захотел открыться мне при личной встрече, то вряд ли сделал бы это по телефону. Я не знал, как расспросить его обо всем так, чтобы наш разговор не был похож на допрос. Возможно, мое поведение было глупым и мистер Шусмит действительно просто ударился в саду. Я решил, что не стоит так сильно переживать, и отправился спать.
Долго ломать голову над тайной мистера Шусмита не пришлось. Через несколько недель меня вызвали на дом к миссис Шусмит. Я сразу узнал эту фамилию. В записях, сделанных администратором, говорилось, что обеспокоенный мистер Шусмит, позвонивший в клинику, предполагает, что у его жены инфекция мочевыводящих путей. Он попросил о визите на дом, поскольку жена слишком плохо себя чувствует, чтобы прийти в клинику. Мистер Шусмит открыл мне дверь. Они жили в небольшом бунгало. Он проводил меня в гостиную и сказал, что сейчас приведет жену, которая была на втором этаже. Я осмотрелся. Ковер с цветочным узором, в центре комнаты – деревянный кофейный столик с пепельницей, которой явно активно пользовались. Два больших кресла перед старым телевизором. Комод у одной из стен, уставленный фотографиями внуков. На окне – сетчатые шторы, рассеивавшие солнечный свет.
– Это доктор, дорогая, – сказал мистер Шусмит, помогая жене пройти в гостиную.
На Джун Шусмит была надета темно-зеленая блуза, серая юбка и черные колготы. Ноги старушки были обуты в розовые тапочки с помпонами, совсем не подходившие ее образу. Я предположил, что ей их подарили.
– Он пришел к мальчикам? – спросила Джун, посмотрев сначала на меня, а затем на мужа.