• 5 •
Мы подошли к пятой главе Песни Песней: «Пришёл я в сад мой, сестра моя, невеста; набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с мёдом моим, напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте, насыщайтесь, возлюбленные». Здесь постоянно добавляются присвоительные местоимения — «набрал мирры моей с ароматами моими, соты мои с мёдом моим, напился вина моего с молоком моим» — мы так не говорим. Это особенности еврейского, арабского, персидского текстов, где обязательно притяжательное местоимение указывает на лицо того, кому принадлежит тот или иной предмет или явление. Читая Священные Писания, мы, так или иначе, погружаемся в иной образ мыслей, что мы с вами не раз ещё увидим.
Образ еды — это образ благословения и насыщения, это дар Божий, ибо кто может есть и насыщаться без Него? Вокруг еды построено в Писании всё или почти всё. Если мы присмотримся к повседневной жизни евреев, то увидим, что они, пытаясь жить по Богу, как это представляют они, строят всю свою жизнь на еде — именно на правильном к ней отношении: что есть, когда есть, как молиться до еды, как молиться после еды. Это всё превращается у них в какой-то культ живота, для постороннего глаза. На самом деле это отголоски библейского мировоззрения. Есть, пить и насыщаться без Бога невозможно. Господь Сам готовит нам пир. В образе пира нам преподносится учение о рае, потому что рай — это, с одной стороны, работа в винограднике, потому что Хозяин виноградника зовёт нас на труды, а с другой стороны, рай — это возлежание на пиру, который приготовил Отец для Единственного Сына, и ликование, пение, насыщение — это образы райской жизни. Здесь, в пятой главе Песни песней, говорится о пире в саду. Пир в саду, пир в винограднике, собственно, и есть составной образ райской жизни.
Если помните, Воскресший Христос однажды нашёл своих учеников на озере работавшими всю ночь, ловившими рыбу, ничего не поймавшими, и Он предложил им трапезу на берегу. Они не узнали Его. Узнал Его только Иоанн Богослов, а остальные за его голосом уже поплыли к берегу, Пётр бросился в воду, а Христос ждал их на берегу, и был разложен на берегу костёр, и была рыба и хлеб. Когда они вылезли на берег, Христос спросил их: «Дети, есть ли у вас какая-нибудь пища?» — то есть — «поймали ли вы что-нибудь сегодня?» — и предложил им пищу: «Придите, обедайте» (см. Ин. 21, 4-13). «Ешьте, друзья мои, пейте и насыщайтесь, возлюбленные», — это голос Христа, обращённый к верующему человеку, потому что голод — это образ бого-оставленности, насыщение и сытость — это образ богообщения. У пророков написано, что будет голод, заключающийся не в отсутствии хлеба и воды, но голод слушания слов Господних. Бывает, что человек сыт, но внутри он томится великой жаждой или великим голодом. Голод благодати, жажда общения с Богом — это состояние в скрытом виде присутствует во всех душах, но сознательно отдают себе отчёт в том, что они именно этим голодны, далеко не все. Напротив, насыщение — «придите, обедайте» — это, по сути, даже евхаристический возглас — «примите, ядите, сие есть Тело Моё».
Здесь наша мысль плавно переходит к образам Евхаристии. Мы слышим от Бога: «Идите, ешьте». Мы слышим это — Воскресший Христос говорит Своим ученикам, апостолам: «Придите, обедайте». Мы слышим это на Тайной вечере: «Примите, ядите, сие есть Тело Моё, пейте от нея вси, сия есть Кровь Моя» (см. Мф. 26, 26-28). Мы слышим эти слова на Литургии до сегодняшнего дня. Мы слышим это в евангельских притчах, где заклан телец, накрыты столы и слуги разошлись по всем распутьям собирать людей на пир (см. Лк. 14, 16-24). Мы слышим это в Песни Песней: «Ешьте, друзья мои, пейте и насыщайтесь, возлюбленные». Этот образ приглашения к трапезе — это приглашение к Причастию, приглашение к молитве (потому что молитва — это тоже питание), приглашение к чтению, слушанию Божьего слова. Это, собственно, приглашение в райское наслаждение, потому что через труды надо войти в покой, через все эти временные занятия наши надо войти в вечную радость, и там уже будет новая трапеза, новая еда и новое питьё — на трапезе в Царствии Небесном.
Далее начинается новый кусочек текста, который говорит уже о другом — о чувствах Суламиты, этой девушки, возлюбленной, которая символизирует собою и душу отдельного человека, и Церковь. Передаётся некий сокровенный опыт людей, любящих Бога. Эти слова вдохновляли очень многих монахов, подвижников. Звучат они очень просто: «я сплю, а сердце моё бодрствует», по-славянски — «аз сплю, а сердце мое бдит» — то есть сердце совершает бдение, сердце находится на страже. Это говорится о человеке, который ведёт напряжённую внутреннюю духовную жизнь.