Дальше происходит драматическое событие. Описывается, что возлюбленный стремится к любимой, он хочет преодолеть ту перегородку, которая отделяет его. Перегородка отделяет нас; описывается в Библии некое отверстие, позволяющее просунуть руку и открыть дверь изнутри. То есть — между ними двери, между ними стена. А вообще-то нас от Бога отделяет плоть — этот плотный, густой мир, который непроницаем нашими глазами, который как-то ощущаем нашим сердцем.
Эту перегородку преодолевает сердечное чувство, но и то — очень слабо, очень, очень слабо. Глаза же наши вообще слепы. Иногда, когда Бог входит в нашу жизнь, мы ощущаем это вторжение, нам бывает страшно. Страшно и волнительно — такая смесь самых разных чувств, которые здесь и описываются. Лучшим подобием этих чувств являются чувства влюблённых людей, которым одновременно и страшно, и томно, и боязно, и они стремятся друг к другу, и томит их смесь непонятных желаний — вся эта любовная кутерьма. Почему Песнь Песней и построена на материале любовных взаимоотношений? Потому что это — наибольшее подобие таинственных отношений между Господом и человеком.
Душа чувствует, что Он стремится к ней, и пытается открыть двери, разделяющие Его и её, но дальше происходит нечто удивительное: «Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушёл». В отношениях Бога и человека есть такой момент, как богооставленность. Человек, с одной стороны, ищет Бога; с другой стороны, Бог постоянно ищет человека. С тех пор, как в раю раздался голос Господа: «Адам, где ты?» (а Адам в это время почувствовал себя нагим и сидел в кустах, говорил: «Я наг и спрятался»), — с тех пор Бог постоянно взывает к человеку: «Адам, где ты?». Человек заблудился, запутался, постоянно ищет Бога и спрашивает: «Ты есть? Если есть, то где Ты? Если Ты есть, Ты где-то есть, то почему всё так, а не иначе?». Происходит такое переаукивание, такая перекличка — как заблудившийся в лесу кричит «ау», желая услыхать в ответ вместо эха на своё «ау» какой-то внятный голос того, кто его найдёт. И вот, вроде бы встреча уже видна, скоро встреча совершится, и в это время опять разрыв: «Я открыла двери, а возлюбленный повернулся и ушёл». Господь воспитывает душу, и не сразу дарит Себя ей.
Многие из нас испытали на своём личном примере такое состояние, как сухость, чёрствость и погашение духовных сил. Когда мы начинали веровать (все скажут), когда мы только узнали, что Бог есть, что Христос воскрес, что Библия — слово Божие, что есть Святые Таинства — Крещение, Причащение, Исповедь и так далее, мы летали и парили. Но вы же знаете, птицы не могут вечно летать, они снижаются, и пищу ищут на земле. Мы тоже снизились в какой-то момент, устали от перелётов... Бывают периоды оставленности, сухости, как будто Бог отступил, как будто благодати нет. Это, братья и сестры, воспитательные моменты: Господь позволяет, благоволит человеку испытать свою пустоту, нищету, бесполезность, никчёмность, когда Бога рядом нет. Все беды мира, вместе взятые, называются одним словом — богооставленность. То есть: «Ты есть, но я Тебя не чувствую, и где Ты, я не знаю; а я один, сам с собой, и я обессилен и бесполезен». Все эти чувства человеческого моря сердец, слитые воедино — это чувства, которые Христос прокричал на Кресте за всех людей: Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27,46). Всё это бывает в жизни каждого человека в отдельности — когда ты ищешь Бога и, казалось бы, Бог рядом, но ты открываешь двери, а «возлюбленный мой встал и ушёл, и души во мне не стало».
• 6 •
Мы читаем Песню Песней, читаем не спеша, потихонечку, по кусочку жуём. Это чтение не для поверхностного упражнения, это тяжёлое занятие, требующее соответствующей жизни. Напомню также, что прыщавые юноши её читать не должны; не просто не должны — не имеют права. Читать её можно только после тридцати лет — человеку, который молится. Не молящемуся человеку её тоже читать нельзя. Ну а мы, поскольку уже старше тридцати и иногда молимся, то пытаемся читать её по кусочку. Мы говорили о богооставлен-ности, о состоянии пустоты и растерянности, когда Господь был близко — и вдруг нет Его, «Он повернулся и ушёл».