— Привезите миссис Пейн, — велел он одному из амсфордских констеблей. — Привезите ее в участок.
Удивление на лице констебля сказало Линли: он понял, что просьба Пейна о разговоре с матерью будет выполнена. Полицейский неуверенно произнес:
— Это против правил, сэр.
— Согласен, — ответил Линли. — Вся жизнь идет не по правилам. Доставьте миссис Пейн.
Переезд до Амсфорда они совершили в молчании, ночной пейзаж, летел в темноте, лишь иногда разрываемой огнями встречного автомобиля. Впереди и сзади их сопровождал эскорт полицейских машин, их рации, без сомнения, потрескивали, донося сообщение о том, что Пейн задержан и его везут в участок. Но внутри «бентли» не было произнесено ни звука. С того момента, как Пейн попросил о свидании с матерью, он больше не сказал ни слова.
Заговорил Пейн только когда они остановились у полицейского участка Амсфорда. Он увидел единственного репортера с блокнотом и единственного фотографа с камерой наготове, оба они ждали у входа в участок.
— Тут дело совсем не во мне, — сказал Пейн. — Статья будет опубликована. Люди узнают. И я этому рад. Чертовски рад. Мама уже здесь?
Ответ на этот вопрос они получили, как только вошли внутрь. К ним приблизилась Коррин, поддерживаемая за локоть полным лысеющим мужчиной в пижамной куртке, заправленной в брюки без ремня, из серой ткани «в елочку».
— Робби? Мой Робби? — Коррин протянула к сыну руку, губы, произнося его имя, задрожали, глаза наполнились слезами. — Что с тобой сделали эти ужасные люди? — И она повернулась к Линли: — Я же просила вас не обижать его. Он сильно ранен? Что с ним случилось? О, Сэм. Сэм.
Ее спутник быстро обнял ее за талию и пробормотал:
— Ягодка моя, не волнуйся.
— Отведите ее в комнату для допросов, — сказал Линли. — Одну. Мы сейчас придем.
Констебль в форме взял Коррин Пейн под руку.
— А как же Сэм? — спросила она. — Сэм!
— Я буду рядом, ягодка, — отозвался тот.
— Ты не уйдешь?
— Я тебя не покину, любимая. — Он поцеловал кончики ее пальцев.
Робин Пейн отвернулся и попросил Линли:
— Мы можем перейти к делу?
Коррин повели в комнату для допросов, Линли с ее сыном отправился к врачу. Тот ждал их с открытым чемоданчиком — инструменты разложены, со всей тщательностью подготовлены бинты и дезинфицирующие средства. Врач быстро осмотрел пациента, негромко предупредив о возможности сотрясения мозга и необходимости понаблюдать за раненым в течение нескольких часов. Он наклеил, где необходимо, пластырь и наложил швы на серьезные раны на голове Пейна.
— Не давайте аспирина, — сказал он, заканчивая свою работу, — и не позволяйте ему спать.
Линли объяснил, что в ближайшие планы Робина Пейна сон не входит. Он повел его по коридору — коллеги Пейна отводили глаза, когда они шли мимо них, — и воссоединил с матерью.
Коррин сидела за единственным столом в комнате для допросов в позе женщины, собирающейся уходить, — ступни плотно стоят на полу, руки сжимают стоящую на коленях сумочку.
С ней был Нката. Прислонившись к дальней стене, он прихлебывал из чашки, пар поднимался ему в лицо. В воздухе стоял запах куриного бульона.
При виде сына Коррин сильнее сжала сумочку, но со стула не встала.
— Эти люди рассказали мне нечто ужасное, Робби. Нечто о тебе. Они сказали, что ты совершил страшные вещи, а я сказала, что они ошибаются.
Линли закрыл дверь. Выдвинул стул и надавил на плечо Пейна, приказывая ему сесть. Тот повиновался, но промолчал.
Коррин продолжала, шевельнувшись на стуле, но без намерения встать и подойти к сыну.
— Они сказали, что ты убил маленькую девочку, Робби, но я ответила, что об этом не может быть и речи. Я сказала им, как ты всегда любил детей и как вы с Селией обзаведетесь кучей ребятишек, когда поженитесь. Поэтому мы сейчас же разъясним все эти глупые недоразумения, правда, милый? Я полагаю, что все это жуткая ошибка. Кто-то попал в какую-то переделку, но это точно не ты, правда? — Она попыталась изобразить обнадеживающую улыбку, но губы ее не слушались. И, несмотря на слова Коррин, глаза выдавали ее страх. Когда Пейн не ответил на ее вопрос сразу же, она настойчиво спросила: — Робби? Разве это не так? Они ведь ерунду говорят, эти два полицейских, да? Разве это не кошмарная ошибка? Знаешь, я подумала, что, возможно, тут виновата та сержантша, что жила у нас. Может, она возвела на тебя напраслину. Разозленная женщина способна на что угодно, Робби, на что угодно, чтобы отомстить.